Блог тренингового центра Белецких

Глава 25-31

Глава 32. Лиса отпускает шуточки

Хозяин постоялого двора старина Микэль был добропорядочной лисой. Спросите любую уважаемую лису в Лис-Вегасе и вам это непременно подтвердят. Он ходил в благопристойной темно-синей жилетке, из кармашка которой выглядывали  золотые часы на цепочке, церемонно раскланивался с другими почтенными и благопристойными лисами и каждый год жертвовал совсем немаленькую четвертинку куриного крылышка лисятам-сироткам.

Он почтенно рассуждал о видах на урожай и о том, что молодежь нынче вконец испорченная. А еще он любил по вечерам в компании почтенных лис — отцов семейств за чашечкой куриного бульона сгонять партейку в шашки. И обычно выигрывал.

И дядяшку Микэля в его самое благопристойное сердце уязвило, что какой-то сомнительный проезжий лисовин выиграл у него уже целого ослика, и если бы он мудро не использовал подвернувшийся случай и не сбежал, то выиграл бы и замечательную почти новую упряжь к этому ослику. 

Поэтому, как положено порядочной и благопристойной лисе, он просто обязан был узнать о чем беседуют постояльцы за дверью. Тем более, что вентиляционные трубы во всех его зданиях (а старине Микэлю принадлежали 2 постоялых двора и еще 3 дома, в которых он сдавал комнаты) были проложены так хитро, что из конторы можно было почти не напрягаясь слушать все, что происходит в помещения. Это не раз ему помогало – старина Микэль прислушивался к разговорам торговцев о ценах на рынке, был незримым свидетелем крупных сделок и благоразумно успевал закупить и потом перепродать то, что должно было взлететь в цене. И в этот раз система прослушивания сослужила хорошую службу.

Узнав о коварных планах сомнительных лисовинов, благопристойный дядюшка Микэль пришел в ужас. Он немедленно одел свою любимую темно-синюю жилетку, взял часы, трость с набалдашкником в виде головы кролика и отправился вверх по улице. Именно там  находилось караульное помещение, где днем и ночью бдила местная стража.

— Ну что ж,- бормотал он под нос.- Значит, вы решили обыграть приличных горожан в шашки?! Да только не на таковского напали, да. Старина Микэль это вам не какой-нибудь сирый дятел, да. Вы-то думали, что дядяшка какой-нибудь и-хи-хи. Но напрасно думали, потому что дядюшка – о-го-го! Дядюшка Вам покажет сирого дятла, да! Увидим кто сирый дятел!

Войдя в караульное помещение, старина Микэль добропорядочно поздоровался. В караулке присутствовал только один лис, молодой Лишка, дежурный же наряд отправился разнимать драку на базарной площади.

Микэль знал Лишку с малолетства, так что никаких сложностей с заявлением не возникло. Лишка заверил, что как только вернется наряд стражи, а это случится меньше, чем через час, он тут же направит его на постоялый двор дядюшки и конечно, пусть дядюшка не беспокоится, стражники сделают все, чтобы не повредить имущество и задержать подлых разбойников. Если дядюшка опасается, что разбойники улизнут, он может отправиться в главное караульное помещение, там наверняка есть свободный наряд. Если же дядюшка боится за свою жизнь, он может подождать наряд здесь и вместе с ним вернуться на постоялый двор.

Но дядюшка ничего не боялся. Он поблагодарил Лишку и, вспомнив важную деталь, назвал ему имя одного из разбойников – того самого, который подло обыграл его в шашки. Впрочем, про свой проигрыш дядюшка благоразумно умолчал – не стоило давать пищу для досужих разговоров, что де, старина Микэль уже не тот. Будь дядюшка повнимательнее, он заметил бы, как вздрогнул Лишка, услышав имя разбойника.

Проводив хозяина постоялого двора, Лишка минуту посидел за столом, подперев голову лапами. Затем он взял заявление дядюшки, положил его в стопку других заявлений. Стащил с головы берет с перекрещенными копьями – символом стражи Лис Вегаса и засунул его за пазуху под куртку. Снимать берет во время дежурства строжайше воспрещалось, но Лишку, видимо, это не беспокоило. Более того, он совершил еще одно нарушение. Стражник покинул караульное помещение и торопливо зашагал к постоялому двору старины Микэля.  

Главное было не столкнуться со хозяином постоялого двора, чтобы избежать ненужных вопросов. Ведь Лишка шел поговорить со своим приятелем по детским играм, закадычным другом, которого не видел уже лет 10. Приятеля звали Рапоса.

*          *          *

Рапоса растолкал харчащего во все горло Адандулу.

— Эй, приятель, пора встава-ать.

— Что? Где? Кого?- подхватился Адандула. Взмахнув лапой, он задел стоящую на сундуке у ковати деревянную плошку. Плошка с грохотом покатилась по полу.

— Да тише ты,- помощился Рапоса,- а то сейчас прибежит недоумок. Собирайся, пойдем.

— Куда пойдем?

— Наш микрогерой нашел детей. А атамана нет. Мечется, хочет, чтобы мы пошли разыскивать атамана.

— Тьфу ты! Из-за этого ты меня разбудил!- рыкнул Адандула.- Пусть себе мечется, он мне не указ!

— Я тоже так подумал,- кивнул Рапоса.- Но потом подумал дальше. У атамана совсем крыша съехала на этих детях. И он опять бросится их ловить, а от этих детей одни неприятности.

Адандула кивнул – они уже не раз обсуждали эту тему с Рапосой.

— Одно дело быстро провернуть что-нибудь выгодное – купца обчистить, например. И совсем другое – гоняться за детьми, с которых взять нечего. Атаман вот-вот вернется сюда. И опять погонит нас за детьми… А теперь представь, если мы пойдем его искать и никак не сможем найти.

— Это как?

— Пришли на базарную площадь, а его нет. Пришли в таверну «Девятихвостный лис», а его тоже нет.

— А если он там?

— А мы его не увидим. Можем ведь мы его искать-искать и не увидеть, да еще так, что и он нас не увидит?

— Гы-ы,- осклабился Адандула.- Еще как можем. И долго мы не будем его находить?

— Пока дети не уйдут достаточно далеко, чтобы Алпаргатила не отправился за ними следом. Думаю, до вечера будет достаточно.

— Все это хорошо,- согласился Адандула, зевая во всю пасть.- Но ты представляешь, как он взбесится, если недоумок ему расскажет о детях? Он захочет детей догнать, но не найдет нас на месте. Он ведь от злости может и башку проломить дубиной.

— Риск есть,- согласился Рапоса.- Но! Старшего он не оставил – не доверяет. А мы что? Мы послушали Гарсию, который кричал, что дело важное. Вспомнили слова атамана – честь, пятно и все такое. И бросились искать, уверенные, что быстро справимся. И кто все дело испортил? Мы, которые добросовестно искали детей или недоумок, который затеял неумную суету? И чья голова пострадает в первую очередь? А до второй очереди может и не дойти.

Адандула задумчиво наморщил лоб.

— Да где вы там?!- сунулся в дверь нетерпеливо притопывающий Гарсиа.- Скорее пошли атамана искать!

— Идем-идем,- закивал Рапоса.- Раз ТЫ сказал.

— Да!- раздулся от гордости Гарсиа.- Я сказал! Я веду вас на поиски атамана. Вперед, слушай мою команду!…

*          *          *

Гарсиа ошибался, когда говорил, что дети еще с актерами. Когда он подбегал к постоялому двору дети как раз завершали последние приготовления к походу на гору Лисеевку. Паша, любивший дома понежиться в постели в лисьей стране научился вставить с первыми лучами солнца. Санька рано вставать не любила, но дисциплинированно будилась, когда Паша ее будил.

Рюкзаки были собраны загодя. Дети попрощались с актерами, Сытием и Грегором с Элисон и отправились к городским воротам. Прощание вышло скомканным, но Паша нарочно торопился – Санька, расчувствовавшись уже начинала хлюпать носом и Паша боялся, что он тоже не сдержится, а ему не пристало – он ведь парень.

Паша всю ночь заснуть не мог, и теперь так волновался, что горло совсем пересохло. Два дня и они окажутся дома! Правда, Вечерний лис не сказал определенно, что все получится, но сказал, мол, нужно делать то, что Паша уже делает и быть внимательным к этому, концентрироваться. Получается, вроде как нужно просто знать о том, что есть лиса в себе и сосредоточиться на том, какая она. А если так, то уж Паша будет сосредотачиваться до тех пор пока не получится. Все силы приложит.

Дети вышли за ворота и отправились по горной тропе. Погода была чудной, над головой зависло пронзительно-синее небо с желтым шаром солнца. Легкий теплый ветер устойчиво дул в спину, как будто подгонял детей к чудесной горе Лисеевке.

Паша сверялся с подробным планом, который нарисовал ему Грегор, но вскоре нужда в этом отпала. Ребятам попалась на дороге парочка лис, ушами-лапами-хвостами такие же как Грегор и Элисон, а значит это были ИХ ЛИСЫ. Паша увидел во встрече добрый знак. Увидела ли знак Санька — неизвестно, но она зацепились языком с лисичкой и выяснилось, что парочка тоже идет на гору Лисеевку и тоже на волшебное место – проведать своих родственников в человеческом лесу.  

Оказалось, что из волшебного места открывается проход совсем не к школе, а в лес. Впрочем, лисы сообщили, что они несколько раз слышали звуки электрички, так что детям будет легко добраться домой.

Лисичка по имени Рев была в мире людей всего однажды, зато ее приятель Кетту прокурсировал туда – сюда уже несколько раз, так что дорогу к Лисеевке он знал хорошо. Паша спрятал план и расслабился – по крайней мере, до места их должны были довести.

Поскольку парочка была ИХ ЛИСАМИ, да еще они несколько раз переходили в человеческий мир и обратно Паша вовсю стал всматриваться в них, надеясь найти в них нечто, что увеличит их шансы вернуться. Но эти лисы вели себя совсем не так, как Грегор и Элисон. Они не так много общались с детьми, зато много общались между собой,  постоянно подшучивали друг над другом. Особенно расходилась лисичка. Постоянными шуточками про величину хвоста Кетту, который ее вдохновляет, она так допекла своего приятеля, что он сначала призывал ее к приличиям, а затем стал грозиться ее отшлепать. Но Рев не останавливалась на достигнутом.

Лисовин волок всю поклажу. Он забрал у Рев даже ее рюкзачок, так и шагал навьюченный. Рев шла налегке, помахивая дамской сумочкой, размером с конверт. Когда по ее мнению после предыдущей шуточки прошло уже неприлично много времени Рев хитро глянула на пыхтящего Кетту и картинно простонала, тряся сумочкой:

— Ох, опять надрываюсь я!

У Кетту от такой наглости даже дыхание сперло, чего, видимо, Рев и добивалась.

—  Офонарела?!- рявкнул он.- Сейчас поймаю и как дам по заднице!

Рев с хихиканьем отскочила сторону. Хотя Рев была взрослой лисой, перспектива получить по заднице от Кетту ее сильно забавляла. Похоже, в шутках кроме этой перспективы ее еще забавляло, как Кетту обалдевает, глядя на очередную ее выходку. 

Кетту, однако, в долгу не оставался. Когда вокруг потянулись отвесные скалы и Рев поинтересовалась, долго ли еще до привала, Кетту глубокомысленно сказал, что в лучшем случае часа через два доберутся. При этом место, о котором он говорил, оказалось уже за ближайшим поворотом. Кетту довольно подхихикивал над своей шуткой, правда, подхитхикивал в одиночестве – Рев шутки не поняла, Паша тоже. Он, конечно, был рад, что они так быстро дошли до привала. Но зачем же шутить на эту тему?

Впрочем, тут он вспомнил, как сам шутил похожим образом – когда оставалось сделать домашнего задания на 5 минут и его спрашивали, сколько ему нужно времени, он рассказывал, что еще где-то час. Сам быстро заканчивал и бежал гулять. Когда же мама спрашивала – неужели все и так быстро, Паша довольный показывал тетрадь. Получалось, что он вроде как обманул время и стал супер быстрым. Он как бы назначал сроки, все их принимали, а потом он эти сроки побеждал, причем с разницей не на пять минут, а в несколько раз. Паша всегда, когда шутил увеличивал время, потому что тогда он гарантированно мог это время победить. Впрочем, иногда если все принимали сказанный им срок, он и сам начинал верить, что срок именно такой. Например, раз сказал, что прикрутить ножки к стулу займет час, мама покивала и отошла. А Паша стал переживать, что вдруг в этот срок не вложится, хотя только что был уверен, что ему потребуется минуты три.

А Рев окончательно разошлась, она приотстала, наломала в кусте, росшем у дороги веток, примотала себе к голове, соорудив что-то вроде ветвистых рогов, и с рогами и хитрой мордой торжественно вышагивала сзади Кетту, присматривающего место, чтобы скинуть поклажу и развести огонь. Паша, понимал, что концерт предназначен не ему и все-таки не удержался и зажал рот ладонью, чтобы не рассмеяться. Кетту заметил это, обернулся и опять застыл как соляной столб.

— Приличия!- возопил он, наконец, обретя дар речи.- Ты уже совсем офонарела! Хоть немного подумай о приличиях!

Но Рев ни о чем не собиралась думать. На привале она подошла, к распаковывающему поклажу Кетту, покровительственно похлопала его по плечу и изрекла:

— Работай, не отвлекайся! Я теперь тебя в строгости буду содержать.

— Ну, все, конец тебе,- вскочил Кетту.- За твои проделки!

Рев метнулась в заросли чайного дерева по бокам дороги. Кетту побежал было за ней, потом остановился, погрозил вслед.

— Попадешься мне! Я взял спецтапок, чтобы гонять за проделки. Только попадись!

Но конечно, когда лисица вернулась, никто спецтапок доставать не стал. На привале Санька вытащила свои записи и принялась что-то писать, поглядывая на Кетту и Рев.

Когда пообедали и стали собираться идти дальше, Кетту с каким-то свертком исчез на несколько минут, но вскоре вернулся, с абсолютно серьезной мордой и без свертка. Перед ближайшим поворотом, он остановился поправить лямки рюкзака, так что Рев прошла поворот первой. Паша шел следом и за поворотом наткнулся на стоящую в обалдении Рев.

На корявом дереве у дороги висел плакат, в стиле плакатов о гражданской войне. На плакате был изображен суровый лис – у такого не забалуешь. Лис пристально всматривался в читателя плаката. Рядом с лисом было написано: «Я помню о приличиях. А ты?»

Паша услышал  за спиной какое-то сипение. Обернулся. Кетту, зажимал пасть лапами, чтобы не захохотать в голос. На пару секунд справился с собой и озабочено сказал:

— Гляди, что лиска говорит. Слушай, Рев, а ты-то помнишь о приличиях?

— Фу,- сказала Рев,- как можно.

— Ой, я не могу!- заржал в голос Кетту.- Ой, не могу! Ой, при… приличия!

Он привалился к дереву и хохотал, поднимая взгляд то на Рев, то на плакат и каждый раз это вызывало новый приступ хохота. То, что остальные не веселились, его совсем не смущало.

Отправиться дальше смогли только минут через пять, когда Кетту отсмеялся. И то он похихикивал каждые 50 шагов.

Паша не понял шутку юмора. Впрочем, реакции Кетту на шутки Рев ему были понятны. Если бы Санька ляпнула что-то вроде того, что будет содержать Пашу в строгости, точно огребла бы по заднице. Не посмотрел бы, что девчонка и подруга. 

Так они шли, медленно поднимаясь все выше и не оглядываясь назад. Тропинка петляла, то спускалась в ущелье, то взбиралась на склон, обогнула горный пик, и он заслонил собой Лис Вегас и путь, который они миновали. Так что, если бы дети даже и обернулись назад, они бы не увидели, кто торопится по дороге за ними следом.

 

33 глава. Лиса зарабатывает, многократно

Рапосы на постоялом дворе не оказалось. Лишка обошел двор, бросил взгляд на веранду, даже поднялся на второй этаж, позаглядывал в комнаты. Постоялый двор был совсем пуст, лишь старина Микэль что-то царапал в толстой книге у себя в конторе, да под навесом скучал привязанный к столбику ослик.

Лишка повеселел – похоже, его детский приятель Рапоса почуял, что запахло жареным и вовремя сбежал. А старина Микэль-то и не заметил! Теперь можно спокойно возвращаться в караулку, пока не явился старший наряда Ипполит – этот так взгреет за оставленный пост, что мало не покажется.

Да, печально, что детский друг стал разбойником. Лишка давно об этом слышал, но особого значения не придавал. И вот теперь…

Впрочем, хорошо, что все вышло, так, как вышло. Лишка надеялся, что никогда не встретится с разбойником Рапосой по службе. Сейчас он бы предупредил своего друга. Но если бы столкнулся с ним во время его каких-нибудь разбойных дел. Лишка не уверен, что выбрал бы. Совсем не уверен.

*          *          *

В то время, когда Лишка, таясь, чтобы не увидел хозяин, крался по постоялому двору, трое разбойников уже вышли из задним ходом и остановились на улице Цветного дятла.

— Ищите атамана!- голосил Гарсиа.- Я – на рыночную площадь. Ты, Рапоса, иди в «Девятихвостый лис». А ты Адандула – к оружейной лавке.      

— Хорошо-хорошо,- согласился Рапоса и, отвернувшись от Гарсии, зашагал к таверне.

У «Девятихвостого лиса» как всегда сидел оборванный нищий Пунатуркки. Рядом лежал треух из заячьих шкур, в котором поблескивали монетки. Мало кто знал, что побираясь, Пунатуркки стал настолько богат, что вполне мог купить себе «Девятихвостый лис». Зато все знали, что он никогда не отказывается от заработка, который плывет в лапы.

— Слушай, братец Пун,- Рапоса кинул в треух монетку.- Ты можешь прямо не сходя с этого места помочь мне в одном деле и хорошо заработать.

— Хорошо заработать я люблю,- согласился Пунатуркки.

— Скажи мне, братец, ты же сидишь здесь с утра?

Пунатуркки солидно кивнул.

— Отлично, значит, ты видел всех входящих и выходящих. Нет ли в «Девятихвостом лисе» такого себе здоровенного лиса с половиной правого уха?

— А то!- сказал Пунатуркки.- Только я пришел, и он появился. До сих пор там сидит.

— Ты мне помог, братец,- улыбнулся Рапоса и бросил в треух несколько мелких монет.

— А ты не Рапоса ли будешь с хутора Заячий хвост?- вдруг поинтересовался Пунатуркки.

Улыбка Рапосы поблекла.

— Обознался ты,- буркнул он и пошел прочь.

Вот проклятый нищий, думал Рапоса, поспешно ввинчиваясь в уличную толпу. Узнал ведь, хоть Рапоса не появлялся в Лис Вегасе уже несколько лет. Впрочем, даже если Пун и слышал чем занимается Рапоса, будет молчать — с длинными языками долго не живут. А если и сболтнет когда кому, пойди найди Рапосу в Лис Вегасе! К тому же через пару дней ватага отсюда уберется. Пусть потом ищут.

Рапоса зашагал к Западным воротам — он приметил там неплохую харчевню, где и собирался переждать до вечера. Алпаргатилла сидел в «Девятихвостом» полдня, просидит и до ночи, а и не просидит – он Рапоса до вечера не объявится. А вечером гнаться за детьми будет поздно. Отставать от них на полсуток, с учетом того, что детям идти всего два дня. Нагнать никак не выйдет…

*          *          *

Пунатуркки подождал пока Рапоса скроется в толпе и отправился в таверну. Несмотря на хорошую погоду лисы в душное помещение набились плотно — в таверне в любое время дня и ночи заключались сделки, скреплялись союзы, обговаривались интриги. Но Алпаргатила сидел один. Атаман и так не отличался кротостью, а сегодня выглядел так свирепо, что никто не рисковал подсесть к нему за столик. Но Пун рискнул.

Подойдя к атаману, нищий поинтересовался:

— Можно?- и, не дожидаясь ответа, уселся напротив Алпаргатиллы, положив лапы на стол.

Тот, пристально глядя на Пуна, задумчиво произнес.

— Ножа не бойся – бойся вилки. Один удар – четыре дырки!- и без замаха вонзил в столешницу вилку, которой только что ковырял жаркое. Пун вовремя успел отдернуть лапу и четыре дырки в ней не появились.

— Не желает ли благородный лис купить полезную информацию,- проблеял нищий. Он уже не был уверен, что правильно поступил, явившись сюда.  

— Это ты, что ли, решил, что она полезная?- усмехнулся Алпаргатилла.

— Ну, если сюда приходит кто-то, интересуется вами, а потом быстро уходит. Будет ли полезной информация о его имени?

Алпаргатила откинулся на стуле.

— Сколько?

— Всего 10 монет,- уже более уверенно заговорил Пун.- 10 монет и вы узнаете его полное имя. Прямо здесь и сейчас.

— Я готов заплатить больше,- сказал Алпаргатила.

— Правда?- обрадовался Пун.

— Да! Одна монета и твоя целая шкура.

— Но… Одна монета…- промямлил Пун.

— Если ты думаешь, что твоя шкура не стоит и десяти монет, я дам тебе одиннадцать, но шкуру продырявлю. Прямо здесь и сейчас.

— Нет, конечно, она стоит,- забеспокоился нищий.- Намного больше стоит.

— Ну?- Алпаргатила бросил на стол монету.

— Это был Рапоса из деревни Заячий хвост,- выпалил Пун, хватая деньги.- Я его узнал. 

— Очень интересно,- задумчиво сказал Алпаргатила.- Куда собрался?- рыкнул он на нищего, который попытался улизнуть.- Сиди здесь, ешь жаркое. Если я тебя засветло увижу на улице, то продырявлю шкуру, не доплачивая. Понятно?

Пун мелко закивал. Алпаргатилла сунул ему тарелку с жарким и, бросив на стол деньги за еду, вышел из таверны.

На улице атаман остановился, оглядывая прохожих. Рапосы не было. От лавки уходили три улицы: влево, вправо и прямо. Апаргатилла, не любивший сложных решений, направился прямо, высматривая в толпе Рапосу. Если учесть, что Западные ворота, к которым шагал Рапоса оставались слева, найти его у атамана не было ни единого шанса.

*          *          *

Гарсиа несся по Почтенному проулку, расталкивая прохожих. Его толкали в ответ, пихали, ругались вслед, но лисовин этого не замечал.

Это была микропобеда. Да что там микропобеда, это была самая настоящая ПОБЕДА. Как там сказал этот зазнайка Рапоса? «Идем, раз  ТЫ сказал!»  Да-да, именно так он и говорил слово в слово. Сегодня его, Гарсию, наконец-то, признали. Еще немного, совсем чуть-чуть, и он станет правой рукой атамана и будет легко одним мановением лапы отдавать распоряжения и Рапосе и Адандуле. А там, глядишь… Даже помыслить о таком боязно. Впрочем, почему нет? Когда-нибудь и очень скоро настанет день, когда он сам станет атаманом. Атаман Гарсиа, как звучит, а? И тогда атаман Алпаргатилла… Нет-нет, БЫВШИЙ атаман Алпаргатилла скажет «Конечно, раз ТЫ сказал. Твое слово – закон, атаман Гарсиа!» И еще он скажет: «Кто пойдет против тебя, тому я сам голову отверну» Вот как он скажет! Скоро все поймут…

Гарсиа налетел на какого-то здоровенного лисовина, попытался обогнуть его, но лисовин вдруг схватил его за шиворот и зверски тряхнул. Зубы Гарсии лязгнули, прикусив ему язык. Гарсиа взвыл и осекся, вытаращив глаза. Перед ним стоял бывший атаман Алпаргатилла. Точнее, пока еще не бывший, а настоящий атаман.

— Я искал на плохади,- затараторил Гарсиа, ворочая укушенным языком,- на бульваре Куриного Крылыхка… Афаман, я нахол фебя!

Атаман молчал и мрачно смотрел на Гарсию. «Он же ничего не знает!»- мелькнуло в голове у Гарсии, и он заверещал.

— Я нахол дефей!…

Через минуту он снова летел Почтенным переулком, расталкивая прохожих. Какой-то нищий в заячьем треухе испуганно вжался в стену, когда Гарсиа пролетал мимо. Но Гарсии не было до этого дела — атаман строго наказал найти Рапосу и немедленно возвращаться на постоялый двор. Сам же он отправится к оружейной лавке, где должен ошиваться Адандула. Собравшись на постоялом дворе, разбойники немедленно отправляются в погоню за детьми.

Выскочив к «Девятихвостому лису», Гарсиа на секунду замешкался. Одна дорога вела к Западным воротам, другая – к Восточным. Гарсия вспомнил, что Западные ворота были и больше и выше, а Гарсия любил все здоровенное и высокое. Так что, больше не раздумывая, он бросился на запад.

Через 5 минут он, задыхающийся, увидел спину неторопливо идущего Рапосы.

*          *          *

Братец Пун торопливо доел жаркое и стал вылизывать тарелку. Сидеть в таверне больше было незачем. Конечно, зловещий полутораухий лисовин грозился, что наделает в шкуре много дырок, но для этого братца Пуна нужно сначала заметить, затем поймать, но и пойманный он мог убедить, что из-за обстоятельств ему просто необходимо быть здесь. Он это умел.

Да и не таков был братец Пун, чтобы не выжать денежки из каждого дела досуха. А в этом деле денежки еще водились, обостренный нюх братца улавливал их запах.

Пунатуркки вышел из таверны, успел увидеть удаляющегося полутораухого и отправился следом. Шел он, стараясь прятаться за спинами прохожих, а для пущей маскировки натянул треух, хотя вряд ли это ему помогало. Но полутораухий не оборачивался. Скоро он поймал какого-то чокнутого лисовина, бежавшего ему навстречу, а затем этот ненормальный, выпучив глаза, ринулся дальше, чуть не сбив братца. Жаль, что нельзя было раздвоиться и проследить за обоими, но братец Пун разумно решил, что полутораухий более важная птица, чем чокнутый.

Запах денежек усилился. И он стал нестерпимо острым, когда полутораухий на базарной площади нашел лисовина, который бродил по рядам с кувшинами и кажется, примеривался что-нибудь стянуть. Этот лисовин сначала оторопел, а затем стал в чем-то оправдываться, называя полутораухого атаманом. За это сразу же получил затрещину и стал говорить тихо, почти шепотом, но было уже поздно. Слово атаман и полтора уха лисовина сложились в голове у братца Пуна в единое целое и он понял, кто перед ним. Даже посетовал, что сразу не догадался.

Да, немного для властей стоило известие, что в городе появился мелкий разбойник Рапоса. Совсем другое дело известный атаман Алпаргатилла по кличке Ханбун Мими, да не один, а со всей своей бандой. Братец Пун проследил за парочкой разбойников и обнаружил, что они отправились на постоялый двор старины  Микеля, где развили бурную деятельность. Они определенно собирались в дорогу.

Братец Пун, придерживая треух, чтобы не свалился с головы, дунул к ближайшему посту стражи.

Стражник в караулке выслушал про Рапосу, Алпаргатиллу и постоялый двор. Не стал расспрашивать в подробностях, разволновался и сразу заплатил, причем даже больше, чем обычно платили стражники, хорошо знавшие пронырливого братца. Да и неудивительно, что заплатил – не каждый день в городе оказывается знаменитый Алпаргатилла, которого уже пару лет ищут в Республике — после дерзкого налета на купеческую гильдию в Верхней Саидовке и ограбления мэра в городке Большие Шматки.

Стражник проводил Пунатуркки к выходу, трижды повторил, чтобы заходил, если будут новые сведения и заторопился, пристегивая дубинку к поясу. Уже оказавшись на крыльце Пун подумал, что стражнику одному, пожалуй, не справиться с разбойниками, но увидел, возвращающийся наряд. Теперь-то разбойникам точно настал конец.

*          *          *

Чтобы вручить деньги братцу Пуну Лишка выгреб из сумки свое недельное жалование, и, не переставая благодарить, выпроводил нищего за дверь. Чертов Пунатуркки, почему его не пришибли до сих пор в темном переулке? Полгорода знает, что он всегда крутится там, где пахнет жареным, разнюхивает, а потом бежит докладывать тому, кто больше заплатит. Хорошо хоть наряд до сих пор не вернулся, остается шанс предупредить Рапосу. 

Лишка метнулся к выходу, но дверь раскрылась и в караулку толпой ввалились стражники с десятником Ипполитом во главе. Сразу стало шумно и тесно. Стражники гомонили, обсуждая облаву на контрабандистов. Лишке пришлось несколько раз выслушать как лихо стражники гнали знаменитого контрабандиста Лисичанского, и что его совсем несправедливо схватили не они, а стражники с западной стены. Товарищи Лишки сверкали глазами, гневно стучали по столу и жаждали реванша, так что он от греха украдкой засунул заявление старины Пуна в самый низ стопки заявлений. Лишкино суточное дежурство закончилось, дежурство десятка тоже, и он знал, что вновь заступившие из этих заявлений к вечеру разберут едва ли половину. Остальные заявления бегло просмотрят завтра, а, может, не глядя, выкинут в мусор.

Все обойдется. Сейчас Лишка выйдет, пообедает с приятелями в харчевне, потому что делает так всегда, а потом вместо того, чтобы пойти домой обойдет кругом квартал, чтобы его не увидели сослуживцы и, все-таки, предупредит Рапосу. 

*          *          *

Прошло уже больше часа, а стражи все не было. Старина Микэль начал волноваться. Разбойники вернулись, расплатились с дядюшкой за постой и стали быстро нагружать обманом выигранного ослика, которого дядюшка собирался благопристойно оставить себе.

В ужасном волнении, только накинув свою темно-синюю жилетку и взяв часы, но не захватив трость с головой кролика, Микэль побежал к посту стражи. Лишки в караульном помещении не оказалось, зато там была новая смена стражников, которой старина, заикаясь от волнения, поведал что творится. Заявление дядюшки отыскалось в самом низу стопки, впрочем, и заявления никакого было не нужно. Стражники, подогретые предыдущей сменой, не сумевшей поймать Лисичанского, рвались в бой, чтобы утереть нос стражникам западной стены и предыдущей смене. А сам старина, не будь дурак, упомянул, что у одного из разбойников нет половины уха – вдруг это поможет доблестным воинам опознать злодеев. Воинам это помогло – десятник вспомнил, что есть такой известный атаман Половина уха — Ханбун Мими, за чью шкуру даже назначена награда. Стражники торопливо похватали оружие и вместе со стариной Микэлем выскочили из караулки. Старина, отдуваясь на бегу, сообщил, что преступные лисы уже собирались отправляться и есть риск их просто не застать на месте. А идти они хотят на восток, так что лучше подбегать к постоялому двору по улице Сирого дятла и перехватывать разбойников у задних ворот.

Шестерка стражников стремительно (стремительность ограничивалась, только пыхтящим дядюшкой, который обязательно хотел присутствовать при поимке разбойников, опасаясь, что без его вмешательства будут арестованы не только разбойники, но и по праву принадлежащий ему ослик) продвигалась к задним воротам постоялого двора. На преступной шайке Алпаргатилы можно было ставить крест.

*          *          *

Выпучив глаза, Пунатуркки несся по улице изо всех своих сил.

Едва увидев, что к караулке торопится растрепанный держатель постоялого двора, братец Пун смекнул, что не он один распознал Алпаргатиллу. Братец Пун никогда без нужды не спешил. Он просто ждал своего шанса, но чувствовать свой шанс мог, как никто другой. А сегодня шансы подзаработать сыпались один за другим. Вот кто кроме него мог спасти атамана Алпаргатиллу и компанию от злобного Микэля? И совершенно справедливо, что он получил за это вознаграждение. Мгновенно соиентировавшийся Альпаргатилла сунул ему в лапу повод навьюченного ослика и сами разбойники рванули вместо задней калитки через главные ворота, только их и видели.

И вот теперь братец Пун, наскоро привязав осла в укромном месте, бежал, бежал назад, чтобы предпредить благородных стражников, что разбойники ушли другим путем. Да-да, конечно, гораздо лучше, чтобы разбойники окончили свои дни в каменоломнях, где им самое место. Братцу удалось усыпить подозрительность Алпаргатиллы, сообщив, что это злобный Микэль наябедничал стражникам, а он просто случайо это услышал. Но надолго ли? Еще догадается, что братец тоже приложил лапу к тому, чтобы навести стражу. А мстительность атамана известна – выследит и прибьет.

Так что верный выход – законопослушно сообщить куда ушли преступники. И получить еще раз деньги.

С перекошенной мордой, захлебываясь воздухом, дядюшка вскарабкался на крыльцо и рванул дверь караульного помещения. Та не поддавалась. Он замолотил по ней лапами, но никто и не думал открывать. В нарушение строгих инструкций все стражники отправились ловить шайку Аьпаргатиллы, не оставив на месте даже дежурного. Это все тупоумный Микэль! Это он увел их неверным путем и никто, никто на свете не мог им подсказать, что разбойники улепетывают из города совсем другой дорогой.  

Сил бежать дальше, за молодыми здоровыми стражниками не было.  Братец Пун сел у закрытой двери и чуть не разрыдался. Заработать на этом деле еще раз не получилось и братец чувствовал себя так, будто его обокрали.

Впрочем, сидел он недолго. Через минуту Пунатуркки осенила новая гениальная идея, он вскочил и счастливо улыбаясь, потрусил к Западной стене. Стражники у западной стены всегда были в контрах со стражниками рынка и вполне могут заплатить за информацию, которая поможет им утереть нос старинным недругам. Конечно, заплатят, если грамотно все преподнести. Но в своем умении грамотно преподнести братец Пун не сомневался.

Глава 34. Лиса торжествует

(_{начиная с этой главы мелким шрифтом буду кое-где выкладывать комментарии к ситуациям, имеющим соционическую природу})

Во вьюках на ослике осталось большая часть провизии, теплая одежда и одеяла. Но бросив осла и помчавшись налегке, разбойники успели выбраться из города раньше, чем поднялась общая тревога. Хорошо, что все ценное ватажники несли в котомках.

Алпаргатилла надеялся, что стражники, которые должны следить за порядком на рынке, не станут преследовать их за городом. Но надежда оказалась напрасной. Подымаясь по горной тропе и оглядываясь, разбойники видели, как из города вышли два десятка стражников в полном вооружении и резво припустили следом. Опреденно, они вознамеривались гнать ватагу до последнего. Это поняли все, даже Гарсиа. Похоже, преследователи были тренированы ходить в горах — разбойники выбивались из сил, пытаясь оторваться, но расстояние не увеличивалось, а затем понемногу стало сокращаться.

Тяжело дыша, разбойники брели в гору, и Алпаргатила напряженно морщил лоб и тер его лапой, раздумывая, как избавиться от погони. Пару раз навстречу попадались маленькие группки паломников, которые возвращались из особого места. Видя четверку бандитского вида, они предпочитали обойти ее стороной. Один раз группка паломников была лис в двадцать и уже разбойники предпочли сделать вид посмиреннее и бочком просочиться наверх. И вот тогда впервые до его ушей донеслось – Тихое ущелье – ущелье камнепадов, которое лучше миновать поскорее и в полной тишине. Рапоса подтвердил, что есть такое где-то в часе пути.

Алпаргатилла повеселел, даже отпустил шуточку о кислой морде Адандулы. Пока ватага шла ущельем, атаман внимательно всматривался в его склоны, в огромные нависающие камни, а когда разбойники подошли к выходу, атаман построил свой отряд и сказал.

— После изгнания предателя Лагарто у меня нет заместителя и помощника. И я решил выбать нового. Им будет,- он подождал для большего эффекта,- Гарсиа.

— Я?!- задохнулся от радости и благодарности лисовин, мечты которого начали сбываться.- Да, атаман! Ты не разочаруешься атаман. Не микроразочаруешься!

— Уверен,- сказал Алпаргатилла, чуть заметно презрительно скривив рот.- Есть одно дело, которое я не доверю никому кроме своего заместителя. Ты должен отправиться обратно в ущелье и поорать там погромче, чтобы вызвать камнепад. Как только он начнется, беги назад и догоняй нас. Понял?

— Да, микроата… То есть, атаман! Все микросделаю!

— Адандула, возьми мешок у моего помощника. Иди налегке, Гарсиа,= и быстрее догоняй нас. Ты покроешь себя славой. Несмываемой…

Когда Гарсиа убежал, подпрыгивая от радости, а Алпаргатила двинулся вперед, Адандула, подотстав, вполголоса поинтересовался у Рапосы.

— Слушай, а разве вызвать камнепад не опасно?

— Опасно, конечно,- буркнул Рапоса.- Думаешь, почему он мешок у него забрал?

— Ну, чтобы быстрее бежал.

— Конечно, чтобы быстрее. А еще, чтобы припасы не пропали, когда Гарсиа не вернется.

— А ты думаешь?…- у Адандулы округлились глаза.

— Я думаю, мы видели Гарсиа в последний раз.

— Я – главный! Я – Большой босс!- надсаживался где-то вдалеке Гарсиа, бегущий навстречу своей славе и камнепаду.

* * *

Санька с Пашей умудрились сделать невозможное. Ребята сошли с дороги в лес, чтобы поискать ягоды – сухой паек в в рюкзаках уже изрядно поднадоел. Вроде бы и сошли недалеко, но обнаружили кусты малины, а за ними еще кусты малины с ягодами покрупнее. А там еще…. Наелись, набрали малины с собой, ну а потом, как водится, разделились — мальчики налево, девочки направо. И потерялись. Долго вопили, чтобы найти друг друга, встретились возле зарослей каких-то колючих кустов с шипами в полпальца, на склоне, по которому они раньше не ходили. И поняли, что заблудились.

Сначала Паша не придал этому значения. Небо ясное, солнце – вот оно, было за спиной, значит, возвращаться надо к нему лицом. Ребята сделали полсотни шагов в нужном направлении и дорогу преградила расселина. Как будто земля треснула и образовала провал метров в пять шириной. Расселины раньше не было и в помине. Не могла же она отрезать их от дороги, когда они собирали ягоды?! Определенно не могла. Никакого землятресения не было, да и выглядела она старой — на склонах вовсю пробивалась трава и росли кустики.

Ребята пошли вниз по склону вдоль расселины, продираясь сквозь кустарник. Они собирались найти свой ориентир — малинник и потом по нему уже возращаться к тропинке. Но малинник не находился, зато расселина стала еще шире. Пришлось опять идти вверх. Ребята покричали, надеясь, что Кетту и Рев их услышат. Какое-то время им казалось, что они слышали крики вдалеке, правда непонятно что это были за крики, то ли ответ, то и вообще кричал кто-то другой. А потом вообще все стихло. Самое пакостное было, что они оставили свои рюкзаки на тропе, взяли только дубинку Паши на всякий случай – вдруг кто есть в кустах.

Пробираясь через кустарник, ребята совершенно выбились из сил. Радовало только то, что они двигались вверх, то есть, к особому месту и то, что расселина становилась все уже. хотя прыгать через нее было все еще очень рискованно.  Пришлось ночевать в лесу. Нашли небольшую, длинную яму. Паша наломал веток, часть пошла, чтобы постелить на землю, а частью попыталсиь укрыться. Так и задремали, прижавшись друг к другу.

Но поспать не удалось. Во-первых, на них пикировали комары. Во-вторых, какая-то птица истошно орала в зарослях всю ночь. Она ненадолго затихала, но едва ребята начинали задремывать, как опять начинала свой концерт. Заснули только под утро, когда голосистая птица угомонилась. Но долго спать не вышло, начинали свой концерт дневные птицы, не менее голосистые. Искусанные комарами ребята хмуро поднялись, съели остатки малины и стали думать, что им дальше делать.

* * *

Разбойники тоже умудрились сделать невозможное. Алпаргатилла гнал их всю ночь и утром ватага выбралась на каменистую площадку, где устроились на ночлег Рев и Кетту. Парочка ходила в лес, искала детей, но безуспешно, тогда лисы решили заночевать здесь же – утро вечера мудренее. Не подозревая о возможной опасности, спали оба. Так что разбойники напали на них сонных и довольно легко связали — потери составили только раздувшееся ухо у Адандулы, которому досталось от Кетту, когда тот пытался вырваться.

— Где дети?- спросил атаман, вытаскивая кляп у Кетту.

— Перенеслись к себе домой,- объявил Кетту.

— А если я твоей подружке хвост оторву?- поинтересовался Алпаргатилла.

— Думаешь, хвост волшебный и  поможет их вернуть?- засомневался лисовин.

Алпаргатилла со злостью с силой ударил его в нос, засунул кляп на место и поднялся.

— Перенеслись они или не перенеслись, это еще надо проверить.- заявил он.- Но олух не стал притворяться, что он их вообще не встречал. Значит, они шли вместе. Далеко уйти детки не могли. Рапоса, тут одна тропинка?

— Да атаман,- подтвердил тот.- А может, отдохнем? Ну, перед боем. Опять же, у этих в рюкзаках есть что пожрать.

Адандула согласно закивал, подтверждая, что он полностью солидарен с Рапосой.

— Некогда отдыхать,- рыкнул атаман.- Сам говорил, тут для особого места лапой подать. Смоем пятно с нашей чести, тогда и отдыхать будем. Этих сволоките подальше от дороги, чтобы никто их не увидел. Вместе с рюкзаками. Никуда не денутся ни они, ни рюкзаки. Потом вернемся, когда с детьми закончим. Живо!

Разбойники оттащили связанных Рев и Кетту за деревья, рядом швырнули их рюкзаки. Адандула все-таки не удержался, незаметно выудил из рюкзака Кетту пару сосисок и побрел в сторону, якобы в кусики. Отойдя на полсотни шагов, он запихал сосиски в рот и почти не жуя, проглотил. Затем сорвал лист лопуха, пожевал, чтобы перебить запах мяса и, кривясь, выплюнул. Если бы он думал не о том, как скрыть свой проступок от атамана, а внимательнее смотрел по сторонам, то наверняка заметил бы рюкзаки детей – они лежали в кустах у дороги в пяти шагах перед ним и тогда события могли развернуться совсем иначе. Но Адандула не стал рассматривать окрестности, а торопливо вылез на тропинку и присоединился к Рапосе и атаману, который со зло перекошенной мордой продолжал упорно топать по тропинке наверх.

Через пару минут, когда разбойники уже скрылись за поворотом послышалось подскуливание вперемешку с бурчанием и на площадке появился Гарсиа. Одежда его была в пыли, местами разорвана, кое-где проступали пятна крови. Он шел прихрамывая и, наступая на раненую, поскуливал. Но грудь его была колесом, на лице застыла блаженная улыбка и лисовин, не переставая бормотал.

— Я – босс! Я микросупербосс! Ух, как я им сейчас прикажу!

Не замедляя шага, Гарсиа миновал площадку и тоже скрылся за поворотом.

* * *
Утром Паша, оставив Саньку, сам пошел наверх вдоль расселины. Но та опять стала расширяться и Паша, окончательно сбитый с толку, вернулся назад. Там они с Санькой начертили на земле карту — дорогу и расселину. Ясно, что миновать ее они могли либо слева, либо справа. Поскольку они совсем немного спускались вниз и очень много отмахали вверх, намного больше, чем могли сместиться, пока искали друг друга, решили, что расселина должна была окончиться внизу по склону. И вчера они от этого места удалялись.

Ребята отправились вниз. Сегодня было куда проще – во-первых они спускались по склону, во-вторых, они уже научились продираться через колючие кусты. Через два часа они миновали место, где вчера встретились, еще через 15 минут края до этого расширяющиейся расселины стали смыкаться, сомкнулись, а еще через 3 десятка шагов дети увидели знакомый малинник. Теперь казалось просто удивительным, как они могли вчера здесь потеряться и заблудиться. 

Ребята, весело обсуждая свое приключение, выбрались на дорогу, по пути подобрав свои рюкзаки. Кетту и Рев нигде не было и дети решили, что лисы, устав их ждать, отправились дальше по дороге. Это, конечно, их слегка расстроило, но такая мелкая неприятность меркла по сравнению с тем, что они, наконец, выбрались из леса. Уже сегодня они должны были добраться до особого места и, может быть, перенестись домой. Ах, как здорово, если бы они перенеслись домой!

Позавтракав, дети, одели рюкзаки, и бодро зашали по тропинке в гору, по которой час назад прошли разбойники.

* * *
Ватага возвращалась. Детей наверху не было. Там вообще никого не оказалось. Особое место было открытой площадкой, плоской вершиной горы, на которой не рос лес – спрятаться там было негде. Лес начинался ниже, в полусотне метров от лысой вершины.

Гарсиа хромал позади, Адандула и Рапоса шагали посередине, переглядывались и изо всех сил страясь довольно не улыбаться от радости, что безумная погоня за детьми наконец-то закончилась. Возглавлявший процессию Алпаргатилла шел мрачнее тучи. Последние дни его вела жажда мести, ему казалось, что нужно только победить этих человеческих детей, после этого сразу все станет хорошо. Но вот дети улетели в свой человеческий мир, а он Алпаргатилла остался со своим нереализованным желанием мести… и больше ни с чем. Ватага уменьшилась с 6 до 4 лис. Они едва не остались втроем, просто удивительно, что недоумок сумел вызвать камнепад и не погибнуть под обломками скал. Впрочем, от недоумка ничего хорошего не жди, быть может, камнепад был такой хлипкий, что толком не завалил дорогу и уже за поворотом они наткнутся на стражников.

И они действительно наткнулись. Тропинка обогнула заросли кустов и Алпаргатилла замер, сердце громко и радостно заколотилось. В десяти шагах перед ним были дети. Они тоже растерянно замерли. И обрели способность двигаться, только после того, как из-за поворота появились Рапоса и Адандула. Мальчик крикнул «Бежим!» и, дернув девочку за руку, потащил ее в лес.

Алпаргатилла, радостно заревел и, размахивая дубиной, ринулся следом. Рапоса и Адандула нехотя потрусили за ним. Появившийся из-за кустов Гарсиа, увидел убегающих детей и радостно заверешал:

— Слушай мою микрокоманду!

На него, конечно, никто не обратил внимания. Алпаргатила увлеченно гнался за мальчишкой, а двое других разбойников стрались не отставать от атамана, но в то же время не проявлять излишего рвения, чтобы не огрести дубинкой.

Сумей Паша просто вывести из строя Алпаргатилу, скорее всего, на этом бой и закончился бы. Но Паша этого и предположить не мог – для него все ватажники были одинаковы – разбойники они разбойники и есть. Будь времени побольше, он успел бы продумать разные варианты. Но действовать нужно было мгновенно, и он рванулся по первому попавшемуся пути – добежать до расселины, которая здесь должна быть совсем узкой, перпрыгнуть ее и встречать лис уже на той стороне. Во-первых, лисы могли и не перепрыгнуть расселину – лапы у них были покороче, чем у ребят. Или кто-то перепрыгнул бы, а кто-то и испугался. Во-вторых, с той стороны встречать их сподручнее. Уже на бегу мальчику пришло в голову, что его идея, нверное, не самая блестящая, Санька вскоре начала задыхаться и отставать, пришлось ей бросить рюкзак. Да и расселина могла здесь быть слишком широкой, или ее не окажется совсем. Но менять решение на ходу он не захотел – наткнемcя – разберемся.

_{Очередной раз Паша принимает импульсивное и не самое лучшее решение – другие варианты просто не успевают прийти в голову. Быстрый выбор наилучшего варианта — не сильное свойство елюдей го психологического типа.}

Расселина была. И была здесь такой широкой, что не перпрыгнуть. Однако она упирался в огромный валун в три человеческих роста. Правее за ним у вершины громоздились другие валуны и сходу не было видно как через них перебраться. Зато у самого валуна нашлась натоптанная полоска земли шириной в две ладони – похоже, по ней ходили. Паша перебросил рюкзак на ту сторону, остановился, пропуская подотставшую Саньку. Та медлила — полоска земли рядом с валуном выглядела очень ненадежно, но сзади затрещали кусты, и Санька, прижимаясь к валуну и мелко переступая, перебралась через расселину. Паша заторопился следом, но тут из кустов вывалися Алпаргатилла. Атаман поскочил к утоптанной дорожке, замахиваясь дубиной, но не удержал равновесия на узкой полоске земли, покачнулся, и дубина звонко стукнула по валуну вместо пашиной головы. От этого удара лисовин окончательно потерял равновесие и полетел в расселину, но успел извернуться в воздухе, вцепиться левой лапой в землю и махнув дубиной, врезать Паше по лодыжке.

Закричав, мальчик повалился вперед. Его дубинка улетела мимо Саньки куда-то в кусты. Грудью Паша чувствительно приложился о землю и тут же вцепился в нее руками – ноги оказались в расселине и Паша почувствовал, что он туда сползает. Санька подоспела на помощь, и совместно они сумели втащить Пашу. В это время с противоположной стороны расселины Рапоса и Адандула помогали выбраться атаману.

Едва ощутив под лапами твердую землю, Алпаргатилла подхватился и снова ринулся за детьми, но Санька уже притащила Паше улетвшую дубинку, и атаман остановился на середине дорожки. Одно неосторожное движение, тем более – взмах дубиной, и он валился вниз. А Паша, хоть и кривился от боли, но уже занял позицию на твердой земле у края расселины и любой, кто попытался бы перейти на его сторону получал на полную катушку. 

Ситуация сложилась тупиковая. Паша стоял, привалившись к валуну, но перемещаться мог с трудом, так что убежать дети бы не сумели, да и куда бежать? А лисы не могли на них напасть – единственный путь нападения был перекрыт мальчиком. Алпаргатиллся зарычал и сдал назад. 

— Микровперед!- из кустов показался хромающий Гарсиа.- Слушай мою…

— Закрой пасть!- рявкнул атаман.- Быстро проверил эти валуны. Ищи проход на ту сторону.

Но прохода не было. Напрасно Гарсиа торопливо ковылял в поисках щели между валунами, забирая все дальше вправо.  Напрасно Рапоса и Аданула, понукаемые атаманом, царапались наверх. Валуны были гладкими, и разбойники соскальзывали обратно. Рапоса знал, что перебраться на ту сторону здесь не выйдет, но благоразумно держал свои знания при себе, давая атаману выяснить это на своем опыте. Да, будь у лис топоры, можно было срубить дерево и по нему забраться на валуны, либо перекинуть его через расселину. Но топора у лис не было. 

Алпаргатилла в ярости метался у расселины. Дети стояли так близко и в то же время до них было, как до луны. Негодный мальчишка, хоть и с поврежденной ногой, но помахивал дубиной, да еще и показывал атаману язык, чем привел его в бешенство.

— Атаман,- заговорил Рапоса, держась от Алпаргатиллы на расстоянии, достаточном, чтобы убежать в случае чего. В таком состоянии от атамана можно было ждать чего угодно.

— Атаман, ты же знаешь, я тут недалеко вырос, знаю эти места. Там где-то в часе ходьбы вниз расселина становится узкой, мы сможем ее перепрыгнуть. Мы с Адандулой можем отправиться туда и через два часа.будем уже рядом мальчишкой, отвлечем его и вы переберетесь на ту сторону.

— Чего раньше молчал?- рыкнул Алпаргатилла.- Бросайте всю поклажу здесь. Берите только дубинки и бегом. Я сказал – бегом!!!

Разбойники торопливо сбросили свои рюкзаки на землю и с дубинками в лапах потрусили к дороге.

* * *

— Слушай Адандула, что ты обо всем этом думаешь?- Рапоса шел впереди по тропинке и сбивал палкой головы растущего у тропинки чертополоха.

— О чем?

— Ну, о том, что происходит. И об атамане.

— Думаю, что атаман окончательно слетел с нарезки.

— Угу, и уже давно. И ведь раньше он таким не был. А чем больше занимался разбоем, тем больше у него заходил ум за разум. Я вот подумал, ведь со мной может произойти то же самое. Знаешь, я вот позавчера ночью проснулся и мне пришло в голову, вот если я умру, что напишут на надгробии, если конечно будет надгробие и будет кому писать. Мол, здесь лежит Рапоса, который кидался на прохожих с дубиной, потому что ни на что больше не сгодился. И так тоскливо мне стало. А ведь я в школе учился на отлично. И в шашки играл – занял третье место среди лисят во всей провинции. Почему бы мне этим не заниматься, не учить других игре? Куда достойнее и интреснее, чем грабить прохожих на дорогах.

Некоторое время разбойники шли молча. Тишину нарушал только шорох камня под лапами, да свист прута, которым Рапоса продолжал сражаться чертополохом.

— А меня охранником возьмешь?- внезапно заговорил Адандула.

— Охранником?- остановился Рапоса.- Да мне охранники вряд ли понадобятся…

— А я ничего другого и не умею,- понурился Адандула.- Вот ты говоришь – шашки. А я даже не знаю к чему я способен. 

— Ну, можно попробовать это исправить. Можно начать с самого простого. Это людям, я слышал, нужно искать лису в себе, а тебе достаточно посмотреть на свои лапы уши, лапы, глаза и хвост.

— И что?

— Я тебе расскажу, я еще помню, как нас учили.

— Тогда, я, пожалуй, с тобой,- сказал Адандула.- Я и в разбойники пошел только потому, что так и не понял, чем мне другим заняться. Да и потом, принести-отнести, прибить-покрасить это я тоже умею.

— Ну и отлично,- обрадовался Рапоса.- Скоро свернем в лес, там есть тайная тропа, о которой мало кто знает. По ней обойдем стражников, они наверняка вот-вот переберутся через завал, который устроил Гарсиа. А пока мы тут, я расскажу тебе про глаза и уши. Итак, есть 16 типов лис, которые отличаются…

Рапоса ошибался. Стражники уже перебрались через завал, о который устроил Гарсиа. Они недавно отыскали связанных Рев и Кетту и теперь быстро поднимались по тропе в гору. Им оставалось сотня шагов до поворота, за которым видна дорога наверх и легко заметить спускающихся Рапосу и Адандулу. Впрочем, бывшим разбойникам оставалось тоже сто шагов до места, где надо было сворачивать в лес.

Успеет парочка скрыться раньше или их прежде заметят стражники, этого никто в мире не мог предсказать. 

* * *
Паша стоял, привалившись к валуну, и думал, что им с Санькой делать. Идти было некуда. До дороги почти километр по лесу. Кричать с такого расстояния – никто не услышит. Особенно днем, когда галдят птицы, жужжат насекомые. Да и на дороге никого нет. Кетту и Рев уже давно в мире людей, а идет ли кто еще, непонятно. Только силы потратишь. Может, кто из прохожих обратит внимание на примятый курстарник, а, скорее всего, нет. Зачем прохожему кустарником интересоваться, других дел хватает.

К тому же двое лис отправились в обход расселины. В любой момент могут вынырнуть справа из-за сосен и тогда останется только драться. А Паша может как-то драться, только привалившись к валуну, боль в лодыжке тут не так чувствуется. В общем, все было плохо. Санька, конечно, молодец, но одна она с парой лис не справится.

— Конец вам, детки!- радостно скалился с той строны расселины Алпаргатилла.

— Тебе самому конец, — ответил Паша, но лис только радостно захихикал.

Лезть через расселину он больше не порывался, просто уселся на землю вместе со своим приспешником и ждал, когда появятся Рапоса и Адандуала.

И все же атаман не был так уверен, как хотел показать. Мальчишка с девчонкой могли вдвоем справиться с Рапосой и Адандулой, если атаман во время драки не переберется на ту сторону. А перебраться непросто, одно неосторожное движение и полетишь в яму и дна-то которой не видно. Пожалуй, напрасно он разделил ватагу, запоздало подумал Алпаргатила. Нужно просто сидеть и ждать, пока дети ослабеют без еды. Кстати о еде.

— Сходи принеси рюкзак, которые они сбросли,- ведел он Гарсиа.- И кусты расправь, чтобы не видно было с дороги, как мы сюда ломились.

Когда Алпаргатилла остался один, Паша попытался перебраться через расселину, но наступив на больную ногу застонал. Напасть на Алпаргатилу в таком состоянии было безумием.

— Что, больно?- довольно поинтересовался Алпаргатилла.- У вас нет шансов. Уйти никуда не сможете. Нет еды, даже воды нет. Через пару дней вы ослабеете, даже дубинки мне не понадобятся. Ну что, порылись в своем мешке, убедились, что я прав?

Действительно Санька открыла единственный оставшйся рюкзак и стала перебирать вещи, в надежде, что обнаружится там еда. Хотя им с Пашей обоим было известно, что еда была только в ее рюкзаке. Усышав атамана, она оттащила рюкзак за валун, чтобы атаман не видел ее дейсвий, но найти съестное ей это не помогло.

Радость Алпаргатиллы вдруг омрачило понимание, что он не знает, что делать с детьми. Тащить их, чтобы потом продать на какие-нибудь рудники нереально, когда на хвосте стражники Лис Вегаса. Прибить их прямо здесь… Можно, конечно, но это слишком просто и не утолит его жажду мести. Впрочем, ничего, пусть атаману придется прятаться здесь от стражников пару недель, зато когда детишки займут свое место за рудничным колесом Алпаргатилла будет полностью отомщен, и удача снова повернется к ватаге лицом. На этом он успокоился. Отошел от расселины к кустам орешника и принялся с Гарсией потрошить рюкзак девчонки, не выпуская детишек из виду.

 

Глава 35. Лиса почти не участвует

(_{мелким шрифтом выкладываются комментарии к ситуациям, имеющим соционическую природу})

Увидев, что Алпаргатила оставил попытки перебраться на другую сторону, Паша плюхнулся на землю и понял, что подняться будет свыше его сил. Нога болела с каждой минутой все сильнее.

— Санька, если услышишь, что эти двое подходят, говори,- попросил Паша, прикрывая глаза.- И поможешь мне подняться.

— Давай ногу посмотрю,- предложила Санька.

— Да не надо!

— Ну давай…

Нога распухла и посинела. «Возможно, даже косточка сломана», — подумал Паша. Но, чтобы не думать об этом, сказал:

— Знаешь Санька, очень обидно. Ведь мы уже у самой цели. А я очень многое понял…

Ногу дернуло, Пашу даже в пот бросило, он откинулся на валун. Санька сидела и смотрела на него широко открытыми глазами.

— Надо, наверное, ногу забинтовать потуже,- сказал Паша.

— Да?- удивилась Санька. 

— Ну да, а что еще остается?

— А!… Я сейчас,- Санька полезла в рюкзак. Оторвала кусок от какой-то тряпки и начала бинтовать Паше ногу, при этом вздравгивая каждый раз, когда Паша дергался от боли.  

— Слушай, Санька, я же сказал туго забинтовать,- сказал мальчик.- А так толку не будет.

— А туго… Ну как это? Насколько…

— Ну ты даешь!- Паша на секунду даже про боль забыл.- Ладно, дай-ка я сам.

_{Вид ран, повреждений тела у другого человека вызывают у экстравертных интуитов оторопь, панику или сильное эмоциональное переживание («как ЕМУ больно!»). При этом аналогичное повреждение у себя может игнорироваться («неважно, само рассосется, пройдет»). Также в целом трудно почувствовать насколько туго/плотно/тепло и пр., особенно, когда дело касается лечения другого живого существа и нет опыта это делать. В результате, даже зная что делать, Санька не справляется. Конечно, с опытом, любой человек научается. Экстравертный интуит зачастую схватывает необходимое физическое состояние как образ.} 

Перебинтовав ногу, он опять откинулся на валун. Раньше, если что-то у него болело, он старался побыть в покое, отвлечься от внешнего мира и от боли, надеясь, что все пройдет. Но сейчас это не помогало. Наоборот, от боли в голову приходили мысли, что теперь им конец. Что все было бы по-другому, убери он вовремя ногу или просто беги быстрее, а теперь…

— Давай поговорим,- наконец сказал Паша.- Может это меня отвлечет. Только ты по сторонам смотри, увидишь сладкую парочку, сразу мне говори.

— Хорошо,- согласилась Санька.

— Не смотри на меня такими жалобными глазами,- попросил Паша.

— Я просто не знаю, что мне делать,- призналась Санька.- А вдруг с тобой что-то случится ужасное, и что я смогу?

_{При мысли о болезни близкого человека для экстравертных интуитов характерна сильная тревога, иногда паника. Вроде бы понятно, что ничего не случится, но все равно возникает сильная тревога: вдруг неизлечимо, непонятно насколько затянется, непонятно что делать (особенно поначалу). Причем это чувство может быть быстро вытеснено — человек забывает, о том, что другой болеет. И когда тут же сталкивается с проявлениями болезни, сильная тревога возникает снова. Такие скачки: сильная тревога-вытеснено и забыто-сильная тревога-вытеснено  характерны для всего периода болезни, особенно в ее острой фазе.}

— Ничего со мной не случится,- буркнул Паша, хотя сам был в этом совсем не уверен. И, чтобы отвлечь Саньку от мрачных мыслей, сказал.- Давай я тебе расскажу про эту лису в себе.

— Я все думал, зачем вообще понимать эту лису в себе. Допустим, она действительно во мне есть, ну и что? Я столько лет ничего о ней не знал и жил себе спокойно. И уйма людей живет себе, не знает ничего, и все у них хорошо. Но потом я понял одну вещь. Ты слушаешь?

— Слушаю,- подтвердила Санька, и Паша продолжил, постепенно увлекаясь.

— Помнишь, нам Алисия говорила что, может, мы попали сюда не просто так. Может, это для чего-то нужно. А для чего нужно? Мы везде натыкаемся на разгворы о лисе в себе. Может в этом и есть наша цель — разобраться в этой лисе? Но не верю я, что нужно разобраться и просто забыть. Наверняка, это должно как-то пригодиться в жизни. Если это нигде не пригодится, то и разбираться никакого смысла нет!

_{Здесь у Паши проявляется один из типных признаков – объективизм. И общение, и рассуждение должны приводить к практическим результатм. Если нет практической пользы, нет смысла разбираться.}

Паша, остановился – ему показалось, что справа зашевелились кусты. Санька тоже испуганно оглянулась. Но кусты больше не шевелились, продолжало светить солнце, перекликались птицы – наверное, то был всего лишь ветер.

— И вот что я надумал,- продолжил Паша, все еще продолжая коситься на кусты.- Если ты знаком с лисой в себе, ты лучше понимаешь разные вещи. Например, ты понимаешь, почему раз за разом неосознанно поступаешь в ситуации так и только так. Это твоя внутренняя лиса тебя подталкивает: «Я в этом разбираюсь, давай сделаем именно так, не прогадаем». И если ты не осознаешь, что тобой двигает лиса, то становишься похож на куклу на нитках. Получается, что тебя вообще нет, а есть лиса. И она тобой управляет из каких-то своих, лисьих соображений. А я – человек, и я хочу сам решать, сам!

_{Паша затрагивает один из серьезнейших вопросов соционики. Жить жизнью типа или быть личностью, быть больше, чем тип. Мальчик вслед за автором склоняется ко второму варианту.}

Санька кивнула.

— Я от Вулпекулы слышала, что когда лисы еще были дикими и охотились все вместе стаями, у них не были одинаковые уши, глаза. Но потом началось разделение, кто-то лучше командовал, кто-то лучше придумывал, как охотиться, кто-то лучше умел погасить ссору и даже сделать так, чтобы ссоры вообще не было. Так и выходило, у кого это лучше получалось, тот тем и занимался. А когда делаешь что-то определенное, у тебя и мозги начинают еще больше работать в этом направлении. Лисята учились у старших. У кого такая предрасположенность была, еще сильнее начинал думать по-особенному под эту работу. Потом уже и уши-глаза стали отличаться и рождаться стали чаще у родителей дети с такими же ушами-глазами. В общем, я что хочу сказать. Лиса в себе — коллективная. Она для того, чтобы коллективу, обществу помогать, она для того и возникла. Но о твоих личных желаниях, мечтах, она совсем не думает. Не ее это цель.

_{Санька, говоря о лисах, излагает гипотезу возникновения психологического типа у людей. Ну и у лис.}

Паша не до конца понял санькины рассуждения. Но она с ним вроде бы соглашалась, и он продолжал.

— Ну да, наверное… И вот, когда ты знаешь, что есть лиса внутри, и знаешь, что это за лиса, ты можешь сказать ей,… то есть, самому себе: «Нет, сейчас Я буду решать, а не лиса! И МНЕ нужно, чтобы сейчас было вот так. Я решил и отвечаю за свое решение.» И поступить наперекор тому, что она шепчет. Как-то так… Потом я подумал, что не может быть, чтобы лиса была просто так. Она наверняка мне для чего-то.

— Ну, это понятно,- отозвалась Санька.- Я же говорила, что она в тебе, чтобы ты хорошо работал для общества.

_{Экстравертные логические интуиты действительно схватывают все быстро и готовы немедленно сообщить об этом окружающим. Более того, даже если идея только что  схвачена, поскольку схватить ее было просто, кажется, что она всегда была твоей. Интровертным этическим сенсорикам, которые приходят к логическим выводам путем длительных пошаговых рассуждений в такие моменты кажется, что их либо не поняли до конца, либо собеседник врет – ну не может никто так быстро уловить мысль, которую ондолго  рождал в муках.}

— Может тебе и понятно,- кивнул головой Паша. Ему даже не хотелось злиться на умничание Саньки.- А я про общество ничего не знал. И стал думать, как я сам могу применить свою персональную лису. Понятно, что те задачи, которые подходят лисе, она, то есть Я решает легко. Это первый способ – просто довериться внутренней лисе. В некоторых случаях он сойдет. А как быть, если встречается что-то такое, что она решать не может? Например, надо придумать, как нам отсюда выбраться. Тут лиса спасует.  

— Второй способ, который мне пришел в голову,- продолжал Паша.- Это не делать ничего. Любую задачу можно просто не делать, отказаться от нее. Почти всегда это возможно. Например, можно не думать, как выбраться, а просто построить дом и жить здесь, как предлагали Пьер с Кусанчей. Иногда этот способ подходит. Но я не хочу здесь жить. Я хочу домой! И тогда я стал думать еще дальше.

— У меня ведь были случаи, когда приходилось придумывать новые способы чего-то, и я как-то справлялся. Я стал прикидывать, не пригодится ли старый опыт сейчас. Вспоминать было очень тяжело и оказалось, что ничего из прошлого не пригодится. Я сильно расстроился, потому что идей больше не было, но для себя зарубку сделал. Мы можем решать задачи, просто опираясь на свой предыдущий опыт, неважно, какая у тебя лиса. Один раз сделал и можешь использовать этот опыт в других, сходных ситуациях. И это третий способ справляться с задачами, и он применим для человека с любой внутренней лисой.

— Ну это же очевидно!..- начала Санька, но вовремя прикусила язык. Ей все казалось таким простым, и чего Паша тут столько времени рассказывает то, что и так понятно. Так медленно все! Паша, казалось, ничего не заметил и продолжал.

— Это я все хорошо придумывал, но приближало оно нас к тому, чтобы оказаться дома? Нет. И я стал думать дальше. Есть еще один способ, четвертый, которым часто я пользуюсь. Просто попросить, чтобы это сделал кто-то другой. Например, тот, у которого лиса в этом деле — большой специалист. Вот ты мне идеи подсказывала. Никто ведь не может знать и уметь всего, люди друг другу помогают. Твоей лисе легко придумывать, а моей лисе легко что-то, что у тебя не получается. И вместе нам проще справляться. Но если я всегда буду обращаться к тебе, это… это как инвалидность. Значит, я что-то не смогу сделать сам никогда. А если рядом не будет человека с подходящей лисой, что же, ложиться и помирать?

Паша вдруг замер с открытым ртом. Алисия сказала, что только он может придумать, как им попасть домой. Получается, она сразу запретила ему привлекать Саньку. Не сделай Алисия этого, он хватался бы за первую попавшую возможность, как было, например, с торговцем рыбой, просто, чтобы вообще не думать на эту тему, надеясь, что кто-то придумает за него и подскажет. Либо разговаривал бы о возвращении с Санькой, слушал, что она изобретет, а сам отвергал то, что ему не нравится. Он бы на нее полностью полагался, а сам идей как выбраться вообще не придумывал бы.

— Ты чего?- поинтересовалась Санька.

— Да нет, ничего,- медленно сказал Паша. Промелькнула в голове какая-то дельная мысль, но Паша не успел ухватить ее за хвост. Жалко.

— А что дальше,- спросила Санька.- Или это все?

— Ну, почти. Понятно было, что Грегор – моя лиса. Я смотрел на него и замечал, что у него не получается. И видел, что то же самое не получается у меня. Но раз Грегор больше разбирался в переносах в наш мир и был моей лисой, я поговорил с ним, и он подсказал мне про школы в Лис Вегасе. И это был пятый способ справиться с задачей – получить подсказку от того, кто с ней уже справлялся, а дальше уже действовать самому. Причем, если лиса в себе у него будет такой же, тебе будет проще его понять. Если же у него внутренняя лиса такая, что с этим делом легко справляется, то ты можешь узнать что-то, что тебе будет непонятно, но, наверное, придумка у такого человека будет еще круче. И больше тебе поможет.

_{Паша рассказал, как знание своего типа и типа других может использоваться для решения практических задач.}

— Но тут я не уверен,- добавил Паша.- Например, Алисия в переносах наверняка разбиралась лучше Грегора. Но так о них рассказала, что ум зашел за разум. Вот и думаешь, то ли она ничего не понимает, то ли так много понимает, что я понять не могу.

— Но главного я, к сожалению, так и не понял,- продолжил Паша.- Если не поручать кому-то сделать за меня то, что трудно моей внутренней лисе, то как справиться самому? Понятно, что можно расспрашивать, можно долго сидеть и думать и пусть косо-криво, но что-нибудь изобрести. Если есть достаточно времени, наверняка можно справиться. Но на это уйдет столько времени и усилий, что тысячу раз захочется все бросить. А что может помочь не бросить? Вот этого я так и не понял.

— Занятно,- сказала Санька.- Я, наверное, расскажу тебе, о чем мы говорили с Алисией.

— Что ты!- глаза Паши округлились.- Она же предупредила, что в этом случае волшебство не подействует!

— Предупредила,- согласилась Санька.- И еще она мне сказала, что если вдруг почувствую, что нужно тебе рассказать, то рассказать можно.

— Ты уверена, что почувствовала?- недоверчиво спросил Паша.

_{Почувствовать такие абстрактные вещи, как подходит ли ситуация или нет для того, чтобы что-то рассказать, интровертным сенсорикам непросто, и оттого Паша, уверенный, что Саньке это также трудно, переспрашивает.}

— Уверена,- улыбнулась Санька.- Чтобы мы смогли вернуться, мне нужно разобраться, что я чувствую к людям и к тебе.

— Ко… Ко мне?- Паша слегка обалдел.

— Ну да. Только не  перебивай,- попросила Санька и покраснела.- Ты говорил, один из вариантов – отказаться. Отказаться я не могла, иначе мы бы никогда не вернулись.

— Только я не понимаю, как это может помочь….- пробормотал Паша.

— Я тоже сначала не поняла, но теперь, кажется, понимаю. Я не знаю, что я чувствую к людям. Я поначалу произносила эти слова «чувствую», и даже дико было. Непонятно, чувствую я что-нибудь к человеку или нет. Например, я понимаю, может он пригодиться или нет. И как. А вот чувства… И я тоже, как и ты, сначала стала вспоминать, как и когда я сама чувствовала и ничего толком не вспомнила. Так, обрывки… Потом я поговорила на эту тему с Элисон.

— С Элисон?

— Ну да. Ты говорил с Грегором. А я говорила с Элисон и, представь, по той же причине – я надеялась, что она мне что-то подскажет. Это ведь для меня нормально, если нужно что-то сделать, и я не знаю как, сразу бегу и спрашиваю у того, кто знает. Но, често говоря, Элисон в вопросах чувства полное дерево, и я ничего не узнала. Спросить тебя я не могла. Во-первых, магия тогда не сработала бы. Во-вторых, ну спросила бы я и что узнала? Или ты расскажешь про себя, или расскажешь о том, как ты думаешь это для меня. Но это будет твои мысли и чувства, а не мои. Поэтому пришлось мне разбираться самой.

_{Экстравертным логикам достаточно просто обратиться к другому человеку, особенно по деловому вопросу. Насчет «дерево» — достаточно самокритично, если вспомнить, что типы и Элисон и Саньки одинаковые, и Санька очень часто демонстрировала поведение, сходное с поведением Элисон.}

— Точно!- вспомнил Паша.- Я видел, ты что-то на бумажках писала.

— Да, я записала чувства, которые вспомнила, тут и Элисон мне помогла. Названий-то чувств она много знает. А потом я каждый раз смотрела в список и соотносила то, что я чувствую с чувствами, которые записаны на бумажке. Вот есть лиса. Мне она приятна или неприятна? Сначала шло медленно, но потом я догадалась не просто думать об этом, а прислушаться к себе. Если лиса была мне приятна, то возникал один образ, он был такой воздушный, светлый, и даже в груди становилось приятнее. А если лиса неприятна, то возникало такое темноватое облако, и становилось тяжелее дышать.

— Когда это стало получаться легко,- продолжала девочка,- тогда я двинулась дальше. Если лиса неприятна, то как она мне неприятна. Мне она не нравится, я ее ненавижу, я ее презираю, я ее боюсь и т.д. Сначала я подглядывала в бумажку, чтобы прочитать какие бывают чувства. А потом у меня стало получаться и без бумажки. Я чувства выучила и научилась улавливать свое состояние и образы, которые соответствуют этим чувствам. Потом я вдруг стала замечать, что эти состояния у меня могут возникать и когда рядом никого нет. А значит в этот момент я это самое чувство и чувствую.

_{Девочка делится технологией, как логикам подружиться со своими чувствами и научиться их осознавать. Конечно, чтобы добиться таких успехов, как правило, требуется больше, чем несколько дней. Но она очень способная девочка.}  

— Как сложно,- сказал Паша и поморщился из-за боли в ноге.- Мне, например, и в голову не пришло бы чувства по бумажке читать.

— Твоя внутренняя лиса в этом и так сильна. Тебе не приходится об этом даже задумываться. А я для себя, чтобы разобраться со своими чувствами другого пути не нашла.

_{Людям этических типов подобные технологии кажутся бессмысленно-сложными. Они чувствуют, что таким образом обратиться к своим чувствам в полной мере невозможно. Это все равно, как разговаривать с русским человеком на немецком языке через разговорник. Однако лучше уметь разговаривать на немецком через разговорник, чем не уметь разговаривать вообще.}

— Подожди, — сказал Паша.- Я вроде бы понял, что ты делала. Ты придумывала, изобретала, ходила с бумажкой, отлавливала состояния… Примерно так, как я. Но откуда у тебя взялась энергия, чтобы все это сделать и все преодолеть? Неужели ты всего лишь хотела попасть домой?

— Конечно, я очень хочу домой,- кивнула Санька.- Но Алисия мне сказала еще кое-что. Она сказала, что еще никто из тех, у кого такая же внутренняя лиса, как у меня никогда такого не делал. Потому я буду первой и единственной.

_{Алисия дополнительно мотивировала девочку, говоря об уникальности ее будущего успеха. Подчеркнуть уникальность – хороший стимул для интуитивных экстравертов.  На самом деле, уважаемый читатель, успех девочки не уникален, подобную технологию освоила не только Санька, но и многие наши ученики. Вы можете попробовать освоить ее самостоятельно, Санька ее довольно подробно описала.}

— И что?

— А то, что я думала не только о том, что попаду домой. Хотя я очень туда хочу. Но и о том, что я буду первой. И что никто и никогда прежде…

_{Простое почеркивание уникальности не сработает, если у человека нет других личных целей, которые помогают двигаться в этом направлении. Можно сколько угодно говорить об уникальности какой-то деятельности, но если это мешает личной цели человка, он не обратит на это внимания. Пример: суперуникальная оригинальная деятельность, которая помешает Саньке попасть домой, была бы ею отвергнута.}

— Меня бы это только расстроило,- сказал Паша.- И я сразу стал бы сомневаться, что смогу. Если этого никто не делал, может, это вообще невозможно.

_{Интровертные сенсорики слабо мотивируются уникальностью. У них сложные взаимоотношения с этой категорией. Желание явить нечто оригинальное соседствует со страхом, что это все равно будет неуникально, невозможно, никто не поймет глубины предложения и пр.}

— Понятно, есть риск, что не сможешь, но меня это только подтолкнуло. Да и Алисия говорила, что это можно сделать. И представь только, этого никто никогда не делал!

— Хм,- сказал Паша.- А мне она заявила,- Паша подумал, раскрывать секрет или нет, но потом решил, что это уже не секрет,- заявила мне, что только я могу сделать так, чтобы мы выбрались.

— Обалдеть!

— Да. Конечно, страшно, но, понимаешь, если все зависит только от меня и от моих усилий, мне всегда становится спокойнее. Уж я приложу все силы, а если я не осилю, то вряд ли у кого другого хватит упорства. Поэтому когда у меня все под моим собственным контролем, мне это проще.

— Ну вот,- сказала Санька.- Вот и уши лисы появились. Тебе помогало двигаться к придумыванию (тому, что несвойственно твоей лисе) то, что только от тебя все зависело, и ты все контролировал (то, что твоей лисе свойственно). Так же и у меня.

— Ты знаешь,- задумчиво сказал Паша.- Где-то тут есть ответ на вопрос, где найти энергию, чтобы делать даже то, чего твоя лиса не может.

_{И Паша абсолютно прав.}

Алпаргатила, доедающий кроличью ногу и поглядывающий на детей, вдруг насторожился, поднял морду кверху. Небо было все таким же ясным, и солнце светило вовсю, почему же ему показалось, что стало темнее, и между деревьев в лесу появилась мутноватая дымка. Лисовин отложил недоеденное мясо и подтащил поближе дубину, так было спокойнее.

— Слушай,- сказал Паша, который не заметил ни дымки, ни маневра атамана.- Ты говоришь, что разбиралась в чувствах к другим лисам и ко мне. А можешь сказать, какие они ко мне. Но если не хочешь, то конечно, не надо,- добавил он поспешно

— Я могу, сказала Санька и покраснела еще больше.- Я… поняла, что ты мне очень-очень нравишься.

Вдруг до Паши донесся топот и треск веток. Саша подскочила, всматриваясь в кусты орешника. Мальчик тоже стал подниматься. Опираясь на здоровую ногу и елозя спиной по валуну, он распрямился, схватился за дубину и только сейчас заметил дымку. Даже деревья в десятке шагов выглядели нечетко и колебались, будто в мареве над перегретым асфальтом. С той стороны расселины подхватились разбойники. Алпаргатила что-то торжествующе проорал, указывая лапой на детей.

Паша хотел было крикнуть Саньке, чтобы дежалась рядом, как вдруг валун за ним исчез и мальчик, провалившись назад, ударился обо что-то твердое головой и потерял сознание.

 

Глава 36. Лиса свертывается калачиком

— Конец вам, ребятки!- весело прорычал Алпагатилла и с дубиной шагнул к дорожке у валуна, которая вела на ту сторону.- Бей их, не жалей!

Кусты затрещали уже совсем рядом и на поляну, где только что были дети (куда они делись? Атаман не успел заметить) вместо Рапосы и Адандулы вывалились три запыхавшихся стражника.

— Микробежим!- завопил и заковылял прочь Гарсиа, который сориентировался первым. Лисовин успел сделать два десятка шагов, и попал в лапы к другим стражникам, которые цепочкой шли от дороги, прочесывая лес по направлению к расселине. Алпаргатилла, убегавший следом, с ревом взмахнул дубиной, рассчитывая прорваться сквозь жидкую цепочку, но задел оружием ветку сосны. Дубина вывернулось из лап атамана и улетела в сторону, а через две секунды на разбойника уже навалились стражники. Алпаргатилла рванулся, но держали его крепко.

— Ладно,- полузадушено прохрипел лисовин.- Ваша взяла. Прошу засчитать добровольную сдачу оружия. Я вообще всегда хотел начать честную жизнь.

— Обязательно начнешь,- отозвался стражник, связывая атаману лапы за спиной.- После суда и рудников.

 

*          *          *

 

Паша очнулся от того, что его трясла рассерженная Санька. В голове было черно и пусто, ему сейчас хотелось просто лежать и не вставать. Он попытался снова прикрыть глаза, но Санька начала трясти его еще сильнее.

— Хватит! Хватит уже притворяться!

_{В такой ситуации характерной реакцией человека любого психологического типа может быть страх за жизнь другого. Однако для экстравертных интуитов встречается и реакция, которую мы видим у Саши. Поскольку сложно оценить физическое состояние и глубину физических страданий человека, мелькает мысль «Притворяется!». При этом, поскольку ситуация очень тревожная, хочется, чтобы немедленно прекратил.}

— Что случилось,- спросил Паша, язык еле ворочался. И тут разом вспомнил – лисы, лес, расселина, разбойники. Паша дернулся, чтобы встать, но Санька удержала его.

— Лежи-лежи, никаких лис нет.

— Как нет?

— Они остались там. А мы вернулись домой.

— Домой!?- еще сильнее дернулся Паша, заворочал головой, оглядываясь.

На дом это было непохоже. Вокруг был лес, а совсем не дорога в школу. Впрочем, лес стоял мокрый, холодный и голый, совсем не такой, как в лисьей стране. И еще… мальчик услышал, как совсем недалеко пронеслась электричка.

— Дома,- радостно улыбнулся Паша, лежа на земле.- Мы дома.

*          *          *

К станции дети выбирались целый час. К счастью, до нее оказалось всего лишь чуть больше километра, и Паша, используя дубинку, как костыль, этот километр прошел, хотя под конец едва не валился от разболевшейся ноги и натертой подмышки.

На станции народа было немного. Паша заметил мужчину, читающего газету, подсмотрел дату и с удивлением обнаружил, что в мире людей с момента, как они с Санькой провалились в лисью страну, прошло всего несколько часов. Конечно, дома уже могли беспокоиться, почему дети не вернулись, но вряд ли сильно. Отсутствовать несколько часов совсем не то, что отсутствовать больше недели. Ребята повеселели.

Ясно, что в историю про страну лис никто в здравом уме не поверит. Это в сказке про Элли родители были легковерными и сразу поверили во все, что она им рассказала. В реальной жизни все не так. Да и сами ребята, если бы не были там вместе, друг другу не поверили бы. Поэтому, забравшись в электричку, дети стали придумывать, как объяснить родителям свой внешний вид и пропажу портфелей с учебниками.

Подошел контролер, Паша принялся рассказывать ему, что они заблудились в лесу, потеряли деньги, но готовы заплатить чем-нибудь из одежды, которая лежит в рюкзаке. Он полез в свой рюкзак, на боку которого была вышита рыжая лисица, но контролер только махнул рукой и пошел дальше.

По дороге ребята успели обсудить, как вышло, что они сумели перенестись домой. И решили, что это потому, что они были рядом с особым местом и выполнили задание Алисии. Одно счастливо наложилось на другое… и вот они здесь.

_{Ребята правы. На самом деле, очень немногие из тех, кто прочитали книги по соционике и даже где-то ей учились, так хорошо познакомились со своим психологическим типом, как вышло у Паши и Саши. Можно сказать, что ребята не только познакомились со своей лисой, но и подружились с ней.}

На вокзале Санька выпросила у какой-то тетеньки телефон и наврала своим родителям и родителям Паши про кружок в школе, на который они остались. Девочка сказала, что вернутся они домой через пару часов.

После этого ребята пытались проехать зайцем в автобусе. Один раз их высадил контроль и пригрозил сдать в милицию, даже больная нога Паши контролера не впечатлила, на что мальчик втайне надеялся.

_{Характерная надежда для мальчика — интровертного сенсорного этика. Попросить войти в положение вслух видится как проявление слабости (сенсорика+гендерный стереотип – мужчина должен сам со всем справляться), да и неловко, собеседник должен самостоятельно догадаться (интроверсия). Но все равно есть ощущение, что «хороший человек» должен войти в положение (этика). Разумеется, это ощущение неосознанное. После того, как человек «не вошел в положение» ощущается только разочарование от него и ситуации и возникает чувство, что человек «плохой», «нечуткий», «враждебно настроенный» и пр.}

Но вторая попытка оказалась успешной. У дома Паши ребята спрятали рюкзаки и все вещи из лисьей страны за мусорными баками, после чего Санька довела хромающего Пашу до квартиры, сдала на руки родителям и убежала домой.

При виде ободранного, исцарапанного, хромого Паши мама потеряла дар речи. Папа оправился быстрее и принялся допытываться, что случилось. Оправившаяся мама, встревоженно ему вторила, но Паша стойко придерживался версии, что в парке на них напали хулиганы, он защищал Саньку. Защитил в целом успешно, но вот портфели не уберег – их хулиганы забрали, как трофей.

Версия была шита белыми нитками, но, видя синяки, исцарапанную и порванную одежду, родители в целом готовы были в нее поверить.

Правда, потом в одежде обнаружилась хвоя, а в парке сроду не было хвойных деревьев. Да и некоторые царапины и синяки выглядели так, будто им как минимум сутки. Но и Паша, и Санька мужественно стояли на своей версии, и, в конце концов, родители предпочли поверить ей, тем более что другой, объясняющей все версии не находилось.
 

*          *          *

— Привет, гроза хулиганов и разбойников,- сказала Санька, входя в комнату.- Как ты?

— У меня все классно,- улыбнулся Паша.- Нога уже почти прошла, врач говорит, что послезавтра можно в школу. Очень рад тебя видеть.

— Я тоже. Только что с мамой были в милиции. Насчет заявления о хулиганах. Опять что-то уточняли…

— А-а-а, понятно. Интересно, а как там поживают ТЕ хулиганы.

— Надеюсь ТЕ рано или поздно попадутся. А что ты делаешь?- Санька уселась на стул и принялась рассматривать энциклопедию космоса, лежащую у Паши на столе.

— Да вот лежу с перевязанной ногой и размышляю. Я учусь в школе, учусь, делаю что-то, но не знаю для чего это все. Как-то бессмысленно получается. И вот, я взял и написал, кем хочу быть и вообще, что хочу делать в жизни, так же, как ты делала с чувствами. Поначалу мне ни фига не придумывалось, но, как и с нашим возвращением за меня этого никто не сделал бы. Так что я эти дни думал, родителей расспрашивал, вспоминал, как я себя веду, что мне нравится. И понял, кем хочу быть.

— И кем же?

— Знаешь, после того, как я понял, что в каждом живет внутренняя лиса, я решил открыть это другим. Какие-то люди, наверное, знают свои способности, свои отличия от других. Но я ведь не знал! И таких как я, наверняка, многие тысячи. И я решил им с этим помочь. Стану психологом или кем-то вроде этого. Думаю об этом и ощущаю, что это по-настоящему круто. Я знаю, что для этого надо подтянуть биологию, а она мне не нравится. А все равно это идея меня захватывает, не останавливает даже биология. Кроме того, Санька, понимаешь, чтобы передать то, что я узнал другим, нужно самому сильно измениться и разобраться внутри себя. Ведь если я сам научусь  ладить со своей лисой, тогда я смогу и другим про это рассказывать. Не просто рассказал бла-бла-бла теорию, а описал, что я сам чувствую и как все преодолевал. Это ведь совсем другое. Это – настоящее. А если лиса у меня и у человека внутри сходная, то почти наверняка я смогу передать все так, чтобы и он понял и загорелся.  Конечно, тут еще нужно определить  какая у него внутренняя лиса. Санька, это такая огромная работа!

_{Паша и тут продолжает рассуждать как интроверт. Говорит не про  «отличия людей между собой», а про «свои отличия от других» и весь монолог про то, как ему придется измениться. И еще Паша абсолютно прав, определение психологического типа человека типа требует хорошей профессиональной подготовки.}

— Я тебе сейчас расскажу,- Санька отложила энциклопедию.- Я думала о том же, только по-другому. Паш, до сих пор никто еще не открыл лис в себе и, значит, мы будем первыми! Представь, сколько нового и интересного можно узнать, если этих лис начать изучать. Я уже представляю огромнейший мировой центр по их исследованию с филиалами в каждой стране. Но чтобы это получилос,ь нужно столько всего сделать. Я дома сижу в интернете, читаю про такие организации и набираю документ с этапами организации этого центра. Хочу с нашим психологом школьным посоветоваться. Я с ней пару раз разговаривала, мировая тетка. Но работа трудная, я ясно вижу, как это будет, а как двигаться, какие первые шаги, просто вымучивать приходится. Мама говорит, что я стала хуже засыпать. А еще мама говорит, что я очень изменилась, такая серьезная стала. Кстати, просила не задерживаться, так что я, наверное, пойду. Я завтра еще прибегу, пораньше и покажу что написала. Хочу, чтобы ты прочитал и рассказал, что об этом думаешь. 

_{Санька, как истинный экстравертный интуит вдохновляется уникальностью, а как интуитивный логик радуется новому логическому знанию.}

_{Размах экстраверта-стратега.}

_{Сама Саша до конца не уверена, стала ли она хуже засыпать, именно поэтому звучит «мама говорит, что я стала хуже засыпать».}

_{Тактическая пошаговая реализация задуманного в подробностях тяжела. Но автор уверен, захваченная идеей,  Санька преодолеет этот этап.}

Девочка поднялась.

— Слушай, Санька,- сказал Паша нерешительно,- а ты в ТОМ лесу сказала, как ко мне относишься. И… это по-прежнему так?

Да,- сказала Санька, начиная краснеть, — совсем, как ТОГДА.

— Я тебе хотел сказать, что ты мне тоже очень-очень нравишься,- признался Паша. Санька покраснела еще сильнее и выскочила за дверь.

Удивительные вещи все-таки произошли за эти две недели, подумал Паша, откидываясь на подушки.

И лиса, свернувшаяся калачиком где-то глубоко внутри, согласно кивнула.   

Январь-май 2008, август-сентябрь 2011, март-октябрь 2012 Москва

 

Благодарности

Благодарю свою жену Ирину за любовь и поддержку.

Весь материал, вошедший в книгу, мы собирали вместе на наших тренингах, консультируя и просто наблюдая за людьми разных психологических типов. Я всего лишь придал этому материалу художественную форму.

Благодарю своих детей Мишу, Аню, Костю и Женю, общение с которыми дарило мне вдохновение.

Я благодарю Елену Никитину, чьи слова дали необходимый толчок, позволивший возобновить работу над книгой в 2011 году.

Благодарю Галину Чикирисову, редактора журнала «Психология и соционика межличностных отношений», в котором увидел свет журнальный вариант этой книги, за внимательное отношение и поддержку.

Огромнейшее спасибо Евгении Бисеровой, которая взвалила на себя нелегкий труд редакторской правки и вылавливала «блох» уже в не-журнальном варианте книги.

Благодарю Елену Рязанову, Анжелику Славашевич, Людмилу Севастьянову и Наталью Шестакову за комментарии на блоге к черновому варианту книги, за живое участие и поддержку.