Блог тренингового центра Белецких

Глава 13-18

Глава 19. Лиса проверяет документы

На следующее утро Паша проснулся, потянулся, зевнул… и застыл с открытым ртом. В комнате царил бардак. Посуда, продукты, вещи были разбросаны, будто в них кто-то рылся. В углу, заваленный одеждой, похрапывал Сытий.

Сначала Паша решил, что это он и беспредельничал. Но, оглядевшись, заметил открытую форточку и подумал, что кто-то мог забраться со двора. Аккуратно одевшись, чтобы не разбудить Саньку, он вышел в коридор и отправился разыскивать хозяина.

Нашел его Паша в обеденном зале. С десяток лис-постояльцев, обступив хозяина заведения возмущенно шумели и чего-то требовали.

— Это удод знает что такое!- кричал бурый лис, нависая над щуплым держателем постоялого двора. Похоже, название птички он использовал, как страшное ругательство.- Вы мне вчера клялись, что у вас приличная гостиница и сюда никто не проникнет. А сейчас у меня ценнейшие заячьи шкуры разбросаны по всей комнате!

— А у меня,- надрывался другой,- одеяло сволокли к порогу, я проснулся от холода. А если бы сволокли не одеяло, а меня? Да не к порогу, а вообще в лес?!

— Успокойтесь, господа, успокойтесь,- оправдывался хозяин,- это не воры какие-нибудь. Это всего лишь пес Голодий.

— Да хоть бы и Сытий!- возопил лис.- Что он в моей комнате искал?

— Черный хлеб и лук,- объяснил хозяин.- У нас на кухне не было, так что он отправился по номерам шарить.

— Удод знает что, а не постоялый двор!- не успокаивался первый лисовин.- Всякие Голодии по номерам разгуливают, как у себя дома! Да как он вообще в дверь проник? У вас что — двери не закрываются?!

— Все закрывается, месье д’Лиснэ,- обиделся хозяин за гостиницу.- Он просто по форточкам лазает. Такой умелец, закрывай-не закрывай, в любую заберется.

— Умелец!- все не утихал лисовин, названный д’Лиснэ. Похоже, сильно переживал за заячьи шкуры.- Что-то в голосе у вас не слышно печали. Видно, нравится этот Сытий!

— Голодий,- подсказали из толпы.

— Да какая разница!- не унимался д Лиснэ.- Небось еще и подкармливаете этого Сытия-Голодия!

— А действительно,- вступил в разговор лисовин с толстыми лапами.- Держите на кухне черный хлеб с луком. Этот Сытий там налопается и никуда ходить не будет.

— Голодий,- поправили из толпы.

— Да какая разница!- рявкнул дэ Лиснэ на подсказчика.- Значит, предлагаете подкармливать ворюгу?- обратился он к лису-рационализатору.- Этого мерзостного пса? Самого негодного пса на свете?!

— Ну…- начал было философствовать еще один лис-постоялец,- негодный-годный, все в мире относи…

— Подноси?- раздалось у Паши за спиной.

Паша обернулся, вместе с ним обернулись и лисы.

Сытий, вовремя проснувшийся, стоял на полу уже с ножом и вилкой наготове.

— Подноси!- решительно повторил он, направился к столу и принялся взбираться по ножке.

— Это еще что за удод!- ошалело проговорил дэ Лиснэ.

— Да какой же это удод,- ответил лис с толстыми лапами и объяснил.- Это же пес!

— Сам вижу, что пес!- взбеленился дэ Лиснэ.- Потому и спрашиваю, что это за удод! В смысле, что тут вообще происходит!

Паша собрался было уже вмешаться, но его опередили.

— Да это же Сытий!- воскликнули в толпе.

— Ага!- взревел дэ Лиснэ.- Вот кто таскал мои заячьи шкуры,- видимо в погоне за ценными заячьими шкурами он не учился в лисьей школе и в отличиях псов не разбирался.

Сытий, уже забравшийся на стол, неодобрительно покосился на шумного лисовина и задумчиво произнес:

— Ганьба!

— Что ты там бормочешь, негодный?!- взвопил дэ Лиснэ.- Вот я тебе задам!

И прежде, чем Паша его остановил, лис попытался стукнуть Сытия. Тот, однако, ловко увернулся и подставил под лапу лисовина вилку, уперев ее в стол.

— О-о-у!- заголосил дэ Лиснэ, попав лапой на зубцы вилки.- Моя лапа!

— Ганьба-а,- протянул Сытий и покачал головой, неодобрительно цокая языком. Обернувшись к Паше, объявил:

— Голодую!

— Он еще и голодует!- негодовал дэ Лиснэ. Но близко подходить больше не решался.

— Да это же Сытий,- объяснили лисовину из толпы.- Он все время голодует. Но он черный хлеб не ищет. Это пес Голодий известный чернохлибоид.

— С этими псами с ума сойдешь!- возопил дэ Лиснэ, но уже поняв, что не на того напал быстро стух и ворча, что лапы его в этом рассаднике удодов не будет, убрался в свою комнату.

Паша отправился будить всех остальных, а когда вернулся, застал Сытия молотящим столовым ножом по столешнице так, что от него едва щепки не отлетали. При этом Сытий вопил все три слова, которые знал. Лисы, впечатленные подвигом с вилкой усмирять нахала не спешили.

Пришлось кормить.

За завтраком, Паша не удержался и поинтересовался у Сытия.

— Приятель, как же так — тебя рекомендовали, как отменного сторожа. Ночью тут всякие Голодии лазали, можно сказать по тебе топтались. А ты дрых.

Сытий потупился и, не глядя в глаза, пробурчал:

— Ганьба!

— Вот и я говорю, что ганьба,- поддержал его Паша.- Ганьба тем, кто только лопает и не охраняет.

Сытий надулся и целый день не проронил ни слова. Впрочем, возможно, не проронил он ни слова потому, что когда ребята и лисы поднялись на небольшой парусник, следующий в страну Огня, он забрался в каюте под скамью и захрапел.

Река Лисена оказалась полноводной, и парусник целый день плыл по середине так, что берега были едва видны. Кораблик вовсю покачивало, сначала Паше это даже нравилось, и он с удовольствием болтал с Элисон. Лисичка рассказывала ему обо всем на свете и от нее Паша узнал, что они сейчас пересекают границу с государством Огня, и что вода из облаков падает на землю потому что она тяжелее воздуха и что надо стоять правильно — лицом к носу корабля, в этом случае будет меньше укачивать. Но больше всего она рассказывала о какой-то запутанной игре, в которую они играли во дворе по мотивам комиксов. В комиксах рассказывалось о команде лис-ниндзя, которые постоянно дрались друг с другом, чтобы понять кто круче и со всеми другими, чтобы защитить свою поляну. В общем, жизнь их состояла из битья друг друга дубинками и лапами, потом отлеживания и зализывания ран. Паша удивился, что это тема близка Элисон — на вид неагрессивной лисичке, впрочем, удивлялся он недолго, потому что вскоре от качки его начало тошнить.

Паша позеленел лицом и остаток пути проделал у бортика, время от времени перегибаясь через него, чтобы отправить за борт остатки остатков завтрака. Элисон тут же переключилась на Саньку, в которой нашла благодарного собеседника.

Паша же все никак не мог определиться что произойдет сначала — они пристанут, или он окончательно помрет. Он был уверен, что на реках и озерах волны маленькие и совсем не укачивает, это же не океан! Да если бы он знал, что такое случится, ноги б его на кораблике не было!

Пристали все-таки раньше, чем Паша помер и едва сбросили сходни он, шатаясь, сошел на берег и рухнул на землю.

Впрочем, долго полежать у него не получилось.

— Документики, па-апрашу документики,- на пристани выросли трое лис в форме с погонами.

В другое время Паша бы обеспокоился, что у них нет никаких документов. Но сейчас ему было не до документов. Какие могут быть документы, если так кружится голова?

У всех лис документы нашлись, но, разумеется, не у Паши с Санькой.

— А какие нужны документы?- поинтересовалась Санька.

— Документы удостоверяющие лисность,- ответил лис.- А лежать на траве не положено.

— Его укачало,- объяснила Санька.

— Мне очень жаль, но закон не делает разницы укачало или нет. Могу предложить переместиться на расстояние десяти прыжков влево. Насчет той травы никаких предписаний не поступало.

— А можно он немного все-таки тут полежит, а потом мы перейдем.

— Сожалею, но не положено!- лис был тверд, как гранитная скала.

Паша, сцепив зубы, перебрался на указанную траву, которая, по его мнению, ничем не отличалась, от той, на которой он только что лежал и снова свалился.

— Вот, теперь хорошо,- одобрительно сказал лисовин.- Ибо, порядок должен быть! А теперь па-апрашу документики!

— Удостоверяющие лисность?

— Именно так!

К ребятам подошли Грегор и Элисон.

— Это бумажка с печатью, на которой указан цвет кончиков ушек, глаз, форма хвоста и лап,- объяснил Грегор.

— Это не бумажка с печатью,- строго возразил лисовин в форме.- Это документ, удостоверяющий лисность. Только так и никак иначе.

— Но мы же не лисы!- возмутилась Санька.

— Насчет этого в законе ничего не сказано,- объяснил лисовин.- Указано, что может пересекать границу любой, но только с документом о лисности. Па-апрашу документики!

Как ни дурно было Паше, но он почувствовал, что нужно вмешаться. Он с трудом приподнялся и, поманив Грегора, сказал в полголоса:

— Может, ему что-нибудь хорошее пообещать, чтобы он не приставал и пропустил?

— Ни в коем случае,- даже испугался Грегор.- Это такой вид лис… Он даже оскорбиться может. Он ведь честно выполняет свой долг.

— Ой,- захлопала глазами и заулыбалась лисовину Элисон.- А как же нам теперь быть? Мы ребят пригласили к себе.

— Нужно было раньше думать,- строго сказал лисовин, но видно было, что от улыбки он смягчился.

— Ой, как вы правы, а как же нам теперь-то,- замямлила лисичка, искательно улыбаясь.

— Максимум, что могу сделать, это выписать разрешение на следование через территорию королевства Огня, как персонам с неустановленной лисностью,- еще больше смягчился лисовин.- Но только под ответственность персон с лисностью установленной.

— Мы согласны,- торопливо сказал Грегор, опасаясь, как бы лис не передумал.- Выписывайте ребятам разрешение.

— Разрешение действует трое суток ровно,- назидательно сказал лис.- Если в этот срок вы из нашей страны не удалитесь или совершите другое правонарушение, то отвечать будете не только вы, но и те, кто поручился. Всем ясно?

Ребята и лисы покивали.

Лисовин в форме отправился в домик на пристани и через несколько минут вернулся с двумя бумагами, на которых красовались малиновые печати. Вручив их ребятам, он отступил на шаг и торжественно произнес:

— Этими документами вам позволяется находиться на территории великого королевства Огня, управляемым Пантелеем Третьим, прозванным в народе Мудрым.

И, развернувшись, лис торжественно удалился.

Паша опять прилег — его все еще тошнило.

— Как это он вдруг сменил гнев на милость,- пробормотал он себе под нос. Но Элисон услышала.

— Ой, здешним проверяющим главное от души улыбнуться, тогда они мягчеют,- объяснила она.

Спокойно полежать Паше не удалось, вскоре он почувствовал, как по нему начинают ползать какие-то мураши, сердито поднялся, отряхнул их и к концу процедуры понял, что идти, в общем-то может. Друзья отправились по тропинке мимо домика на пристани. Паша все косился на дверь, опасаясь, что кто-то выйдет навстречу и будет еще чего-то требовать. Но обошлось.

Все лисы, плывшие на корабле, уже ушли вперед, поэтому друзья пробирались по тропике вчетвером. Точнее, впятером, потому что, перед сходом на берег из корабля храпящий Сытий был вынут из под скамьи и помещен в рюкзак.

Путешественники прошли по темнеющей аллее. Сбоку высился гигантский плакат:
«Эй! О наших или хорошо или ничего! Сидор Первый, Великий»

За аллейкой обнаружилось трехэтажное здание гостиницы. Плававшие вместе с друзьями на паруснике путешественники (а большинство из них были конкурсантами или их родителями) сворачивали к этой гостинице. Друзья тоже туда направились — уже темнело, а ничего другого поблизости не было видно.

К счастью, места в гостинице хватало и друзей поселили в двух двухместных номерах. Во время ужина Сытий куда-то исчез, но вскоре объявился, волоча за собой маленькую вазочку для варенья на четырех ножках.

— Это что такое?- поинтересовался Паша, но Сытий безмолвствовал. Вазочку он поволок за собой в номер, там залез на подоконник, нахлобучил вазочку на голову, так что она теперь напоминала шлем с рожками, в лапу взял вилку и уселся мордочкой к окну, грозно глядя на улицу.

— Да ты, никак, сторожить собрался!- осенило Пашу.- От Голодия охранять? Ну, ты молодец, зря я не тебя ругался…

Сытий не отвечал и не шевелился, сурово озирая окрестности.

Так он и сидел на подоконнике даже когда ребята забрались в кровати и заснули.

Глава 20. Лиса встречает демонов

Добраться до Лисвы — столицы королевства Огня было непросто. Сначала Лагарто и Кендонго переправились паромом на другую сторону Лисены. Потом угнали повозку ездовых хорьков и мчали на ней полдня, но затем хорьки передрались перепутали постромки, а когда лисы сунулись их распутывать, хорьки, возбужденные дракой, стали кидаться на разбойников и чуть было не погрызли. Пришлось бросить повозку и добираться пешком.

В столице разбойники собирались стащить одежду поприличней и денег. Откровенно говоря, за это путешествие Лагарто много думал о себе и о будущем. Больше не хотел он грабить лис на большой дороге. И вообще грабить не хотел. Но вот что делать дальше он пока не знал, да к тому же чувствовал себя в ответе за Кендонго, который, как Лагато подозревал, ничего не умел, кроме как разбойничать.

По дороге лисы видели поля пшеницы, люцерны и еще других растений, о которых Лагарто знал только, что их выращивают для прокорма кур или зайцев. Лисы пробовали пожевать травки, но на вкус она была даже хуже морковки, выкопанной славным атаманом Алпаргатиллой.

Неплохо было раздобыть еды у местных жителей, но Королевство Огня славилось не только теплыми климатом, но и бдительностью своих граждан. Появись ободранные подозрительные чужаки в каком-нибудь селении, их тут же поймали бы, если не стражники, то местные жители. Лагарто и Кендонго это совершенно не устраивало. В столице же хоть и стражи было больше, но больше было и самого разного люда, так что имелся шанс затеряться.

К вечеру второго дня подходили к столице, но тьма спускалась слишком быстро, а ночью в незнакомых местах было легко наткнуться на стражу. Приятели решили остановиться на ночлег в рощице, тем более, что у рощи обнаружилось большое строение — не то постоялый двор, не то резиденция какого-нибудь начальника. В любом случае был шанс поживиться.

Когда окончательно стемнело, разбойники подошли к зданию. Почти все окна погасли, горела только парочка на первом этаже, но лисы туда не собирались.

У входа висел ярко-желтый фонарь и вывеска «Сытая лиса». Судя по фонарю и вывеске это действительно был постоялый двор или гостиница.

Лагарто остался сторожить в кустах, а Кендонго, который, даже хромой отлично лазал по стенам и забирался в окна, вскарабкался наверх. Однако то ли были бдительны не только жители страны, но и постояльцы этой гостиницы, то ли еще из-за чего, но окна оказались законопачены так прочно, что даже умельцу Кендонго не удалось открыть первое из них. Второе тоже. Лапы уже начали уставать, когда лисовин перебрался к третьему. Это окно подалось. Кендонго осторожно отврорил его и остановился прислушавшись. Изнутри доносился храп. Кендонго видел две стоявшие кровати, но мог поклясться чем угодно, что храп доносился не с кроватей. Он прислушивался и прислушивался, пытаясь разобраться кто храпит, чтобы ненароком не потревожить сон, но кандидата на храп не находилось. Кендонго в голову полезли рассказы о том, что у разбойников, которые слишком много грешили начинались всякие видения. И виделись им всякие неприятные твари. А иногда не только виделись, но и появлялись. Рассказывали, что к кое-кому приходил сам демон Исатис…

Помотав головой, Кендонго отогнал от себя неуместные мысли, вскарабкался на подоконник и запрыгнул в комнату. При этом створка окна чуть скрипнула. Храп немедленно прекратился и лис замер.

Несколько мгновений было тихо. В приоткрытое окно падал лунный свет. Он освещал полоску на полу и падал на стену. В полоске света Кендонго видел кучу какого-то тряпья. И тут он понял, что храп раздавался из этой кучи. Кендоного перевел дух. Кто бы ни был в этой куче, это был кто-то живой и совсем не демон, который является за грешными лисами. А если не демон — пусть даже просыпается. В конце концов Кендонго спрыгнет с на землю и поминай, как звали. Потом в другое окно залезет.

Но тут куча тряпья зашевелилась. И оттуда появилось…

У Кендонго от ужаса пересохло в горле и лапы стали ватными. В лунном свете, который делал все черным, на фоне стены четко вырисовалась голова с рогами. Это все-таки был демон. Мелкий демон, но любой, кто слышал рассказы о них, знает, что даже мелкий демон легко уволочет в свою демонскую нору любую лису.

Демон завозился в тряпье и выволок свое оружие — какую-то железку с четырьмя длинными зубцами. Кендоного понял, что настал его последний час. Сейчас демон начнет читать заклинание, и Кендонго не сможет даже пошевелиться. А потом наколет на ужасные зубцы и потащит лисовина в демонскую нору.

Демон полностью выбрался из тряпья, стукнул зловещим орудием по полу и произнес первое кошмарное слово заклинания:

— Кейк!

— Вва-а! Вва-а!- Кендонго, подвывая, стал забираться спиной на подоконник не в силах оторвать взгляд от ужасающего демона. На кроватях кто-то зашевелился. Наверняка это были другие демоны. Еще крупнее и ужаснее.

— Подноси!- возгласил демон, указывая своим ужасным орудием на Кендонго. Лисовин чувствовал, как демонические чары опутывали его, что еще немного и он поддастся колдовству и поднесет сам себя к кошмарному созданию.

— А-а-а-а!- завопил он и, из последних сил выцарапавшись на подоконник, вывалился из окна.

* * *

Сначала Лагарто услышал шум. Потом завывания. А потом из окна, в которое залез Кендонго вывалился какой-то мешок. Грохнувшись о землю мешок зашевелился и подвывая стал поспешно отползать в кусты.

Наверху в комнате зажгли свечу, послышались голоса.

Лагарто торопливо побежал к месту, где выбирался через кусты завывающий Кендонго.

— Что случилось?

Кендоного не говорил, продолжал ползти. Лагарто поднял его с земли, встряхнул.

— Да не вой ты, говори!

— Д-д-демоны!- заикаясь проговорил Кендонго.- Ты это,… бежать надо!

И, рванувшись из лап Лагарто, вломился в кустарник. Лагарто согласился, что это уместная идея. Ведь огни появились уже во всех окнах и даже кто-то выскочил на крыльцо держа в лапах нечто, что совсем не напоминало хлеб-соль, зато очень даже напоминало боевой арбалет. И Лагарто припустил за Кендонго следом.

* * *
— Сытий!- вокликнул Паша.- Ты совсем офонарел, да? Ты чего вопишь про свой кейк?! Ты и ночью лопать собрался? Когда уже наешься, несытое брюхо!

Разбуженный Кендонго Сытий, спросонья решивший, что уже время завтракать молчал. Он так же молча отправился на подоконник, залез на него и уселся, уставившись в темноту.

— Не прикидывайся, будто, кого-то тут охраняешь!- продолжал злиться Паша.- Сюда миллион Голодиев заберется, а ты так и будешь дрыхнуть.

Сытий не поворачивался, даже не сказал «Ганьба!», хотя сказать было самое время. Лишь утром, обнаружив на подоконнике землю и следы когтей (скребя лапами по подоконнику Кендонго его изодрал), Паша понял, что напрасно сердился на Сытия, что Сытий-то их оказывается спас.

* * *

Кендонго почти успокоился, но все еще мелко дрожал. Таким разговорчивым, каким Лагарто его никогда не видел.

— Ты это, друг, того этого. Типа, меня знаешь. И я лишнего не скажу, типа. А тут, ты это, я залез в комнату, а там, типа, десять демонов стоят на полу и еще по три на каждой кровати. Веришь, типа? Ты это, лучше верь! Потому что они, типа, за мной приходили, а ты это, можешь быть следующий, типа.

Кендонго трясущимися лапами взял флягу, которая висела у него на поясе, глотнул воды. Есть у них по-прежнему было нечего, но зато воды было в избытке.

— И вот, ты это. Стою я, а передо мной 15 демонов и еще по пять на каждой, типа, кровати. А, ты это, знаешь какие у них зубы, типа?- воскликнул он.- Во!- и Кендонго развел лапы, как можно дальше, чтобы показать зубы побольше.- И у каждого в лапах трезубцы, ты это! С во-от такими зубцами!

Лагарто, понимал, конечно, что Кендонго преувеличивает. Не было там 25 демонов с во-от такими зубами. Потому что такие зубы и столько демонов просто в комнату бы не вместились. Но пяток демонов с зубами в лисью лапу размером в той комнате наверняка обитали. И от этого становилось жутко.

— И вот, ты это, говорят мне демоны: «Мы тебя ждем, типа того!» И один говорит… Относи…, нет — выноси… Ага! Говорит другому: «Заноси!.. Заноси его сюда!» Я к окну, а он, ты это, какое-то волшебное слово сказал, у меня и лапы отнялись. Типа того. Как же это слово… То ли «хейк», то ли «тейк»…

— Может, «стейк»?

— Ну точно, ты это! Такое заклинание и сказал «Стейк!»

— Вообще-то, стейк — это такой кусок мяса…- начал было Лагарто и осекся. Ясно было, что демоны хотели Кендонго просто съесть. У Лагарто самого лапы стали ватными.- Ты лучше не вспоминай,- вздрогнув, сказал он.- А то вдруг прямо сейчас лапы отнимутся. Или еще чего.

— Ну, в общем что-то вроде «ст…», ну ты понял, сказал,- продолжал Кендонго, поеживаясь.- Ты это, вижу, они ко мне своими вилами тянутся. Типа, заносить. А вилы у них, ты это, как вилки, только огромнейшие, до потолка. Думаю, сейчас наколют на такую вилку и конец, типа того. Еле выкарабкался и из окна спрыгнул.

Кендонго шмыгнул носом и сказал:

— Ты это, друг, типа того. Видно совсем неправильно я жил, раз мне уже демоны стали являться. И потому я пойду в монастырь в Лисичанске. Причем прямо сейчас пойду, пока демоны здесь не явились. И тебе то же советую. Ты идешь?

Лагарто оторопел. Все он мог предположить, но то, что приятель решит отправиться в Лисичанский монастырь…

— Да я, как-то не думал,- пробормотал он.

— Ну, тогда, прощай, типа того, спасибо тебе за все,- сказал Кендонго.- Тебя, может и пронесет. А мне спешить надо — неровен час сюда нагрянут. Если что приходи — знаешь теперь, где меня найти. Я рад буду.

И обняв Лагарто на прощание, Кендонго, прихрамывая скрылся в кустах.

Лагарто стоял в обалдении от такой крутой перемены судьбы. И вдруг вспомнил, что ведь пока они сюда шли, он собирался перестать разбойничать. И с Кендонго хотел на эту тему поговорить, уже начало разговора придумал. Ведь только то, что рядом Кендонго, который ему не раз помогал и которому самому надо было помочь не позволило Лагарто вместо того, чтобы лезть в гостиницу предложить хозяину просто за миску супа наколоть дров.

Лагарто нерешительно постоял, посмотрел на свои сильные лапы. А потом улыбнулся, забросил дубинку в кусты и зашагал по дороге навстречу приключениям. В монастырь идти он не хотел. Демоны не пришли к нему до сих пор, а теперь уже не придут. Причины не будет.

Глава 21. Лиса одевает значки

Друзья вышли из гостиницы чуть свет. Нужно было торопиться в Лисву, именно там сегодня и должен был состояться второй этап соревнований умных лис.

Лис-садовник под личным наблюдением хозяина, вооруженного чем-то вроде косы возился на участке, укладывая свежий дерн и облагораживая поломанные кусты. Не будь этой деятельности, Паша и не знал бы, что в гостиницу кто-то забирался. А так хозяин всем встречным рассказывал, что на гостиницу напала орда врагов, и он мужественно с оружием в руках защищал покой постояльцев. На вопросы о врагах хозяин отвечал туманно, но само наличие полчищ врагов не подвергалось им сомнению.

Паша лишний раз убедился, что Сытий-таки кого-то спугнул (конечно, он не мог догадаться, что спугнул спросонья). Сытий же, рассмотрев уже на заре следы когтей на подоконнике, оценил размеры ночного гостя, осознал величие своего подвига и всю несправедливость пашиных ночных обвинений. Так что на все попытки раскаявшегося Паши сделать ему комплимент отвечал суровым молчанием.

Впереди открылась идеально ровная аллея, обсаженная деревьями разных пород. Деревья были пострижены, так, что были похожи одно на другое. Дорожки ровно размечены и посыпаны ярко-желтым песком. Входящих в аллею встречал огромный плакат: «Порядок должен быть. Максим Второй, Порядочный».

Путники зашагали по аллее. Вскоре Паша заметил, что возле каждого дерева в землю вкопан столбик с табличкой, на которой указывалось названия дерева. «Дерево Дуб», «Дерево Липа», «Дерево Клен» и так далее.

Липы вовсю цвели, воркуг каждой кружились пчелы. Возле одной из лип было две таблички. Одна традиционно сообщала «Дерево Липа», а другая «Эта липа пахнет неправильно». Разницы в запахе Паша не заметил, но тому, кто писал табличку, наверное, было виднее. Наконец, среди деревьев обнаружилось пустое место — то ли дерево сломало бурей, то ли его даже не сажали, потому что даже остатков пня Паша не увидел. Возле пустого места также была табличка. Паша подошел поближе и прочитал: «Дерева нет».

Дальше деревья закончились, потянулись клумбы с красиво ухоженными цветами. На некоторых клумбах, впрочем, цветов не было. Таблички возле клумб сообщали прохожим «Клумба с цветами» или «Клумба без цветов».

За аллеей начинался пригород Лисвы. Навстречу попадалось все больше и больше лис. Многие были со значками. Многие значки были с цветами государственного флага, но возницы телег и дилижансов носили еще значки с тележным колесом, а лисята красные галстуки и значки с костром.

— А чего это все они со значками?- поинтересовалась Санька.

— Жители королевства Огня любят значки, разные знаки и символы. Значки, например, показывают к какой группе они принадлежат,- отозвался Грегор. У возниц свои значки, у учителей — свои. У судей на соревнованиях — свои будут

В Лисве тоже были клумбы, но, создавалось впечатление, что проектировал их кто-то другой, не тот, кто разбивал аллею. Они также были аккуратно сделаны, но геометрическая четкость и правильность линий утратилась. Не было табличек, объясняющих что это за дерево или куст, зато встречались другие, стоящие на клумбах и газонах. Паша подошел к одному газону и прочел: «Не ходи тут, а то плохо будет». После этого ему больше читать таблички не захотелось.

Вообще Королевство огня виделось ему каким-то странным. Такое ощущение, что если бы его поправить кое-где, оно стало бы очень хорошим и замечательным, а так чего-то в нем не хватало. Ну вот эти таблички с угрозами, например. Их надо бы убрать. А то окружающим неприятно. Правда, Паша, озираясь по сторонам, не видел, чтобы окружающим было неприятно. Сначала он решил, что они просто привыкли, но потом заметил пару юных лисичек, судя по всему только прибывших в Лисву, которые ходили от клумбы к клумбе, читали таблички (а таблички эти, видимо отличались), заливаясь счастливым смехом. Паша было решил, что ему просто попалась плохая таблички и подошел к клумбе, у которой лисички только что хохотали.

На табличке было написано: «Эй! Мой палец показывает на тебя!», Паша пожал плечами и шагнул к соседней клумбе и прочел: «Приятель! Я сказал — раз!»

Паша не видел причины для смеха. Он вообще не понимал к чему эти таблички, но чувствовал угрозу, исходящую от каждой. А лиски веселились вовсю.

В общем, Паша понял, что таблички писала не его лиса. И те, кто ходит и веселится тоже не его лисы. Он присмотрелся к лисичкам — они были с тонкими лапами, белыми кончиками ушей, глаза… кажется карие, хотя издалека не видно.

Город тонул в зелени. Квартал торжественных и монументальных домов, обсаженных деревьями закончился сквером. В середине сквера рядом с дорожкой стояла высоченная белая трибуна. Ее окружало с полсотни лисок разного возраста. Как раз когда друзья проходили мимо, на трибуну взобрался почтенного вида лисовин чтец стихов и толпа приветствовала его ревом. Друзья остановились послушать.

Чтец поднял лапу, призывая к тишине, и объявил:

— Мое новое стихотворение о нелегкой судьбе романтических лис, которые, однако, не дадут себя в обиду.

Лисы завопили и заверещали.

— Это известный поэт Джон Лискин,- объяснил Грегор, повысив голос, чтобы всем было слышно.- Он, правда, не из Королевства огня, но часто стихи про местных лис пишет, и они его любят.

Лискин опять поднял лапу и, дождавшись когда крики немного стихнут, закатил глаза и принялся читать:

Никто лису не любит, никто не приголубит
Пойдет она в садочек
Пойдет, поймает мышь.
А может быть не мышку, а может, словит зайца
Или какую рыбку,
Хотя… рыб нет в саду.
Пройдет она аллеей, ей с песней веселее
И к лютикам знакомым
С приветом… завернет.
И корма милым птичкам она насыплет лично.
Потом… а может, спляшет
Иль снова запоет.

Лисицы в толпе расчувствовались. Лискин сделал паузу, чтобы все прониклись нарисованной им картиной и продолжил решительным голосом.

Но если!… кто-то серый, а может и не серый
А может, черно-белый
В полосочку придет
И скажет: «Что ты ходишь?
Чего ты носом водишь? Чего ты песню воешь?!»
Она его — прибьет!

Лисицы в толпе запищали «Ура Лискину!», затопали лапами и с криками «И правильно! Прибьет его, нечего на наших наезжать!» бросились качать поэта.

Паша, слегка обалдев от такого шума и восторга, бросился догонять друзей, которые уже успели уйти вперед.

Городская площадь, на которой должен состояться следующий тур соревнования вся пестрела флажками. Паша еще в Сообществе Вольного Ветра заметил, что некоторые лисы были с трехцветными зелено-рыже-синими значками. В Королевстве он узнал, что это цвета местного флага. Все лисята, которые прошли в этот круг соревнований уже были на площади и не только с трехцветными значками, значками в виде пламени и карсными галстуками. На головах у них были надеты шапочки в цветах государственного флага. Это делало лисят похожими друг на друга, что, впрочем, их ни капельки не смущало, а даже служило предметом гордости. Они так и стояли гордой отдельной группой. Прочие конкурсанты больше перемешались по знакомству, хотя образовалась еще одна группа, пусть не так явно, но тоже группирующаяся обособленно. Паша не мог разобраться что за лисята туда входят.

Пока он пытался рассмотреть что это за группа, да выдвигал про себя теории, неугомонная Санька поинтересовалась у Грегора и выяснила, что это лисицы из государства Земли.

Между тем, уже сооружался помост, похожий на помост в сообществе Ветра. Только здесь он был раскрашен в государственные цвета.

Тут к Паше и Саньке подошел лис в форме и поинтересовался по какому праву они тут находятся и есть ли у них удостоверение лисности. Внимательно изучив предоставленные бумаги, а также документы Грегора и Элисон, заявил, что все с документами нормально, но знают ли они, что теперь документы действуют не на три дня, как раньше, а ровно на один день.

— Но ведь еще вчера было на три,- оторопел Паша.

— Было на три,- согласился страж порядка,- но его величество Георгий Третий, прозванный в народе Крутым, сегодня утром проснулся и решил, что это много. И написал высочайший эдикт, в котором повелел сократить срок пребывания персон с неустановленной лисностью до одного дня. Так что я за вами буду следить и если вы задержитесь хоть на одну минуту — немедленно арестую и отведу в тюрьму.

И стражник отошел. А Паше уже и соревнование было не как соревнование. Он начал прикидывать, успеют ли они. И куда теперь идти и что делать?

Паша заметил, что Грегор тоже начал нервничать и что-то прикидывать про себя. Элисон отправилась к судьям, но Грегор следил за этим только вполглаза. Похоже, Элисон совсем не нервничала перед выступлением, а Грегор дергался и за ее выступление и за то сколько осталось времени. Санька тоже была невозмутима.

— Я гляжу, ты спокойна, как слон,- сказал Паша Саньке.- А ведь могут быть неприятности. Наверное, уже через восемь часов бежать нужно. Чтобы с запасом…

— А, успеем,- отмахнулась Санька.- Смотри лучше — уже начинается.

Лисят разделили на 5 групп. И задавали общий вопрос. Если кто-то из группы отвечал быстрее других, вся группа получала балл. Затем после двух десятков вопросов из самой неудачливой группы удалили по жребию лисенка одного лисенка из тех, кто ни разу не ответил. Группы перемешали. Еще двадцать вопросов и опять из самой неудачливой группы одного лисенка. И еще раз.

Вопросы были мутные. То про сущность лисности, то про авторство стиха:
«Я не знаю что мне делать с этою лисой.
У нее большие зубы, хвост колбасой»
Потом про то, какая связь между сыром и бриллиантами. Затем про то, сколько разрешено пребывать на территории Королевства Огня персонам неустановленной лисности (на этот вопрос как раз Элисон и ответила), все прочие были не в курсе утренней идеи Его Величества Георгия Третьего.

О большинстве предметов, о которых шла речь Паша вообще никогда не слышал. Элисон, похоже, тоже. Это не мешало ей немедленно тянуть лапу, как будто ответ был уже готов и если ее вызывали пытаться изобретать на ходу. Выступить ей удалось трижды — прытких лисят на помосте нашлось множество и каждый рвался ответить. Из этих трех раз только ответ про срок и лисность оказался верным. Впрочем, Элисон неизменно попадала в группы, лисята в которых лихо отвечали, так что ей ничего не грозило.

В третий раз жребий указал на лисенка, который был в шапочке с государственными цветами.

— Наших бьют!- раздались вопли из толпы зрителей.- Эй, судья, ты вообще за кого?

К помосту быстро подтянулись стражники готовые успокоить горячие головы. И, то ли, чтобы не раздражать зрителей или просто потому, что так было запланировано, ударил гонг и был объявлен перерыв.

Элисон спустилась с трибуны. Друзья подошли к ней.

— Ты молодец у меня,- сказал Грегор.- Настоящий боец!- и посмотрел на часы на ратуше.

— Папа, не переживай,- сказала Элисон.- мы все успеем.

— Вот я и я Паше говорю, что успеем,- вступила в разговор Санька.- А он дергается, как свинья на веревке.

— Я не на веревке,- разозлился Паша.- То есть, я говорю, что не свинья. И не на веревке. И не дергаюсь вообще.

— Давайте пойдем пообедаем,- предложил Грегор, чтобы разрядить обстановку.

Неподалеку была харчевня «Экспрессия». «Еда круглосуточно».

Внутри обнаружился шведский стол. То есть, каждый входящий платил определенную сумму и ему вручалось блюдо. На блюдо можно было накладывать столько, сколько помещалось. Санька и Элисон положили себе курицу и салат и отправились за стол. А Паша начал набирать полное блюдо, стараясь чтобы влезло побольше. С одной стороны ему было неловко нагребать себе так уж много, еще подумают, что жадина. А с другой…

Паша оглянулся и увидел Грегора, который тоже нагреб себе в блюдо столько, что еда едва не сваливалась на пол.

— Я тут подумал,- сказал Грегор извиняющимся тоном.- Раз уж деньги заплачены надо использовать по максимуму. Жалко же — столько еды можно взять, жаль не воспользоваться. Да и вообще — вон сколько наготовили! Если не съесть — пропадет добро.

Паша был с ним абсолютно согласен.

Глава 22. Лиса смотрит на часы

Устроители соревнований отвели на обед целый час, но Паша и Грегор слопали все быстро и слонялись, в ожидании начала. Лисовин, которые проверял документы, ходил неподалеку и демонстративно поглядывал на часы на ратуше. И хотя времени, казалось еще предостаточно, Паша нервничал все больше. А ну как соревнование затянется или что-то пойдет не так и они не успеют вовремя убраться из Королевства? И что будет?

Саньку это, однако, похоже, ничуть не волновало. Паша поражался ее беспечности, тут случиться может непонятно что, а она и ухом не ведет. Как маленькая, честное слово!

Дальнейшее соревнование прошло под знаком неумолимо идущих часов и не менее неумолимо вышагивающего стражника, которому, похоже, нравилось наблюдать, как времени становится все меньше и меньше, и являть собой грозную силу, которая в назначенный час придет, чтобы покарать виновных. В такой обстановке Паша следить за ходом соревнований совсем не мог. Он смутно понимал, что на помосте что-то происходит, что лисят снова делят на какие-то группы, что задают какие-то вопросы, что лисята на них отвечают, получают какие-то баллы. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Он приходил в себя только два раза, когда вокруг раздавался возмущенный ор. А случалось это, когда кого-то из лисят в зелено-рыже-синих беретах отправляли с помоста.

Во второй раз мимо них к трибуне протолкались двое лис с дубинками, радостно гогоча и вопя:

— Судья — предатель! Бей врагов!

Грегор удивленно посмотрел им вслед.

— Я еще могу понять, местных болельщиков,- сказал он.- Но эти-то двое… Они ведь не из Королевства, а орут чуть ли не громче всех.

Стража, однако, сработала четко и хулиганствующих лис к помосту не пустили. Между тем, среди семнадцати оставшихся лисят выбирали последнюю жертву. На этот раз с помоста спускались как раз те, кто отвечал лучше всех. Когда на помосте осталось всего пятеро, и Элисон среди них, Паша заволновался за нее даже больше, чем за то, что времени оставалось всего три часа.

Вот еще один лисенок, радостно подпрыгнув, ушел с помоста. Еще один. Паша, поздно включившийся в процесс, не понимал, отчего все происходит так быстро.

— Кто ответил — уходит,- объяснила ему Санька.- Нужен всего один правильный ответ.

Оставалось всего двое лисят, один из них в берете королевства и Элисон. Судья спросил что-то о Белом волке. Все лисята подняли лапы одновременно, но судья, покосившись на толпу, дал слово лисенку Королевства. Правильный ответ потонул в радостном реве окружающих. Лисенка, спускающегося с помоста хлопали по спине, вручили два пирога один с рыбой, другой с курицей, как будто именно лисенок и выиграл соревнование, а не прошел всего лишь в следующий круг. На двух оставшихся внимания уже почти никто не обращал, за исключением наших друзей и нескольких лис, которые поддерживали своего лисенка.

— Назовите национальные цвета каждой страны!- задал судья последний вопрос.

Лисята стремительно подняли лапы. Судья поколебался и дал слово сопернику Элисон.

— Все,- выдохнул Грегор.- Конец… Это даже сопливые лисята знают.

— Красный — цвет Королевства Огня, сказал Лисенок. Это цвет напора и энергии. Синий — цвет — Земли. Это цвет спокойствия и мудрости. Желтый — цвет Республики Воды, цвет спелых колосьев, а Зеленый — цвет молодых листьев — сообщества вольного ветра.

И довольный лисенок обернулся, будто ожидая аплодисментов.

— Ха-ха!- вскрикнул Грегор.- Он, видать, по старой программе учился!

— Неверно,- огласил судья.- Если девочка ответит неправильно, сможешь попытаться еще раз.

— Желтый — цвет легкости и идей — сообщество Воздуха,- заговорила Элисон.- Красный — правильно было сказано. Синий — цвет республики Воды, цвет мудрости, углубленности. Зеленый — цвет Земли, стабильность, молодых листьев.

— Ответ верный,- объявил судья. Девочка проходит в следующий круг.

— Ура!- закричали друзья, а Элисон заскакала на помосте.

— Следующий этап соревнований состоится через два дня в Лис-Анджелесе,- объявил судья.- Опоздавшие к соревнованиям допускаться не будут.

Бедный проигравший лисенок обалдело стоял на помосте. Паша его даже стало жалко, он хотел было подойти и сказать ему что-нибудь хорошее, но в это время к нему самому подошел стражник и поинтересовался:

— Вы, вообще-то на часы смотрите, а?

Паша, болея за Элисон, совсем забыл о времени и только сейчас глянул на часы. Оставалось больше двух с половиной часов и все равно он начал беспокоиться. Стражник, увидев, как он изменился в лице, удовлетворенно отошел.

— Пойдемте, пойдемте,- потащил Паша всех к выходу из площади, едва Элисон спрыгнула с помоста.- Ты — просто супер Элисон была, но нам надо бежать.

— Да успеем мы!- сказала Санька.- Можно еще и поужинать!

— Какое поужинать!- возмутился Паша.

— Правда, надо торопиться,- поддержал пашу Грегор.- У нас единственный путь — возвращаться на берег, на корабль. Больше никак не успеем. А туда еще идти и идти.

— А я есть хочу,- смущенно заявила Элисон.

Грегор немедленно снял рюкзак и начал в нем рыться.

«Неужели еду ищет?»- подумал Паша. «Тут бежать надо, неужели нельзя потерпеть? Что за глупые капризы!»

Но Грегор рылся в рюкзаке, пока не нашел копченую заячью ногу и не вручил ее Элисон. Элисон устроилась на детали, снятой с помоста и принялась грызть мясо.

— И я тоже хочу!- глядя на Элисон, заявила Санька.

— Баренцева, елки-палки,- не сдержался Паша.- До еды ли сейчас!

Мимо опять протопал охранник, показал лапой на часы.

— Мы видим, все видим,- сказал Паша.- Спасибо.

Будь его воля, он бы уже схватил Саньку в охапку и поволок, только чтобы побыстрее начать действовать. Но действовать было нельзя. Приходилось стоять и ждать.

— Есть хочешь?- разозлился он на Саньку.- Ну на,- он достал из своего рюкзака пирожок с зайчатиной.- Только быстро.

— Я всегда быстро,- обиделась Санька. Просить есть она не любила, ей это казалось стыдным и делала это редко, тут решила попросить и вот на тебе, пирожком в тебя тыкают!

Паша тоже надулся. Бежать надо, а этим, лишь бы лопать. Понятно, что девчонки слабый пол и все такое, но должна же на плечах голова быть? Когда-то можно капризничать, а когда-то и нет!

— О!- родилась у него гениальная идея.- А может, пойдем и вы будете по дороге есть?

— Я так не могу,- сердито сказала Элисон.

Паша только рукой махнул и принялся ходить взад-вперед, поглядывая на часы.

Наконец Санька сжевала пирожок, а Элисон справилась с курицей. Все надели рюкзаки и отправились по дороге назад. Перед выходом из города им встретился плакат, который они не видели, пока шли в другую сторону. На плакате было написано:

«Если мы ни с кем не воюем, значит, мы что-то не то делаем! Серафим Первый. Миролюбивый»

Стражник с площади увязался следом и теперь топал в полусотне шагов за друзьями. Он раздобыл где-то большие часы — луковицу и шел, периодически на них поглядывая и громко покашливая. Чем меньше становилось времени, тем ближе он подходил к путешественникам и вскоре уже непонятно было сами они идут или их конвоируют. Вольно или невольно друзья ускорядли шаг. Когда по расчетам Паша 2/3 пути было пройдено навстречу попалась пара стражников с копьями. Они о чем-то переговорили со стражником с площади и все вместе скрылись в кустах.

Теперь стало еще хуже — Паша не видел преследователей. Но было ясно, что они пробираются сбоку дороги. Кроме того, у Паши не было часов и видеть время он не мог. Непонятно было успевают они или опаздывают.

Паша старался идти быстрее, но сил у Элисон и Саньки было поменьше и они стали отставать. Паша взял рюкзак Саньки, а Грегор — рюкзак дочки. Паше еще и перед Грегором было неудобно — он за ребят поручился и теперь неприятности будут и у них с Элисон за компанию. Но Санька и Элисон и без рюкзаков отставали, приходилось сдерживать шаг.

Наконец показалась пристань и будка пограничной стражи. Кораблик был пришвартован к пристани и Паша страшно обрадовался — ведь если бы он уплыл, куда бы они делись? Но у пристани сурово стояли трое стражников. И один из них был тот, кто выписал разрешение.

Полубегом друзья подбежали к кораблю, но стражники перегородили дорогу.

— Разрешение, пожалуйста.

Ребята протянули бумагу.

— А вы, значит, поручители,- хмуро посмотрел стражник на Грегора и Элисон.- Па-прашу и ваши бумаги тоже.

Взяв удостоверения Грегора и Элисон, он долго их разглядывал в свете фонаря, который предусмотрительно поднес другой стражник. Зачем-то их обнюхал, посмотрел на свои часы-луковицу и, держа бумаги в лапах, строго произнес.

— Ну что ж,- вы пробыли на земле нашего королевства сутки и еще полчаса.

«Вот теперь конец»,- пронеслось в голове у Паши.

— У вас остается еще трое суток и 23 часа с половиной. Лимит времени не превышен. Можете проходить.

Стражник протянул бумаги друзьям и отступил с дороги.

Паша хотел было спросить, как же ограничение в один день, но вовремя прикусил язык. Какая разница, может, они просто не знают об эдикте. Главное сейчас просто перейти на корабль, и они будут они уже на чужой территории. Ведь Корабль этот из Республики воды. Паша взял бумаги, шагнул по тропинке, таща за собой Саньку, и услышал, как не прикусившая язык Санька поинтересовалась.

— А почему разрешение действует не три дня, как было, когда мы пересекали границу, а пять?

Паша все-таки протащил Саньку по дорожке и заволок на мостки.

— Ну, дай послушать,- возмутилась Санька, вырывая руку.

— Наш правитель герцог Ипполит Милостивый, которому Король Георгий Третий, прозванный в народе Крутым даровал право устанавливать время пребывания персон с неустановленной лисностью в его землях сегодня утром проснулся… И решил, что три дня слишком мало, чтобы означенные персоны сполна прониклись величием Королевства огня. И потому установил срок в пять дней.

Паша даже не сразу понял, что стражник сказал. А когда понял…

— Так мы что, зря спешили,- пробормотал он.

— Конечно!- фыркнула Санька.- Я же говорила, что чувствую — все будет хорошо.

— Да как ты это могла чувствовать?

— Просто чувствовала и все!

Паша только рукой махнул — вечно Санька воображала.

Глава 23. Лиса находится

Кораблик должен был отправляться через несколько минут. К пристани подходил другой, но Паша не хотел отдыхать и собираться с силами перед плаваньем — а вдруг правила еще раз изменятся? Даже плавание по воде, от которого его тошнило Пашу не так смущало, как находиться в стране меняющихся правил, как он окрестил про себя королевство Огня.

Купив билеты (Паша расстроенно посмотрел на оставшиеся деньги — их было совсем мало) Паша взошел на корабль, за ним Санька и лисы. На корабле уже обнаружилось несколько лисят, в том числе и те, кто только что пришел с берега, с соревнований. Удивительно было Паше — они так спешили, а их все-таки кто-то обогнал. Впрочем, потом выяснилось, что от Лисвы к берегу ходил дилижанс, и местные лисы и те из приезжих, кто был поглазастее дилижанс увидели и на нем приехали. Пашу это расстроило. Как дурачки через лес бежали, когда могли спокойно проехать. С другой стороны — успели и хорошо. Денег вот сэкономили, их уже совсем мало осталось.

Санька исчезла, а новые лисы все прибывали. Были среди них и конкурсанты, с родителями и болельщики, повязавшие на шеи цветные шарфы и лисы, собравшиеся навестить кого-нибудь в другой стране, и торговец, тащивший с собой корзины с цем-то ценным для него судя по тому, как он ее оберегал. Саньки все не было. Паша уже начал беспокоиться.

Наконец Санька появилась. Она пролетела мимо двух стоящих на палубе бочек с рыбой, и подбежав к Паше, радостно завопила: «Я нашла свою лису!»

* * *
Бунта удалось избежать. Разбойники ограбили голубиную ферму в Сообществе Вольного ветра, наелись до отвала, набили мешки провизией и, оставив хозяев запертыми в подвале, отправились дальше. Альпаргатилла вещал, что, поскольку они славно бросились отмывать пятно со своей чести, судьба к ним благосклонна. Объевшиеся разбойники сыто кивали — причин для недовольства не было.

Везло им и дальше. Без проблем, тайной тропкой, перебрались в Королевство Огня стащили с веревки вывешенную сушиться стиранную одежду. И сумели приодеться так, что не слишком отличались от местных лис. Чтобы быть еще более своими, содрали с деревьев развешанные тут и там цветные ленточки и обвязали вокруг шеи, как это делали некоторые местные.

Возможно, им везло бы и дальше, если б разбойники не позабыли об осторожности и о бдительности местных лис. А надо сказать, что в Королевстве Огня, как ни в какой другой стране по внешности и поведению могли разобраться кто ты свой или чужой и вообще к какой группе лис принадлежишь. А потому пока разбойники пробирались проселочными дорогами и особенно на глаза местным не попадались, они еще могли как-то перемещаться. Но когда они заинтересовались огромным цветным плакатом у обнесенной глухим забором постройки и подошли поближе, они совершили серьезную ошибку. Плакат гласил «Пройди здесь и станешь инвалидом», уже это как бы намекало, что посторонним тут лучше не появляться. Кроме того, сам забор наводил на мысли, что здесь охраняют что-то ценное, а раз охраняют, значит, внимательно осматривают окрестности. Еще и место было достаточно оживленным и лисы фланировали по дорожке туда-сюда, правда, чуть в стороне от плаката. В том числе и стражники фланировали, которых разбойникам следовало бы опасаться, поскольку удостоверения лисности у них, конечно же, не было. Наконец, разглядывание плаката, который местный народ видел по 10 раз на дню наверняка выдавал в них чужаков.

На самом деле Алпаргатилла про опасность и стражников подумал, но уж больно плакат был красноречив. Просто так его бы не повесили, наверняка, что-то есть такое ценное, ради которого стоит рискнуть. Вряд ли стражники решат, что вот так нахально среди бела дня к охраняемому объекту подойдут злоумышленники. Вот, возле дороги пристроился продавец воздушных шаров, подойти к нему, вроде как шарами заинтересовались, а самим на месте и осмотреться.

Торговец действительно расположился и несколько лисят бродили вокруг разглядывая разноцветные чудо. Один дергал маму за лапу, уже начиная подвывать: «Купи! Купи!» и примеряясь где шлепнуться на землю, чтобы забиться в истерике. Другой же с длинным острым прутом и мечтательным выражением на мордочке наворачивал все сужающиеся круги. Судя по всему ему очень хотелось услышать, как шарик лопнет. Торговец зло косился на него и время от времени хватался за длинную метлу, готовясь пустить ее в ход, и лисенок временно переход на круг большего радиауса.

Разбойники подошли к торговцу и детям и Алпаргатилла галантно обратился к маме-лисице.

— Разрешите сделать вашему сыну скромный подарок!

Он приобрел у торговца самый дешевый шарик и вручил его подвывающему лисенку. Тот, однако, подвывать не прекратил, а шлепнулся на спину и суча лапами заголосил:

— Хочу шарики, хочу много шариков!

Пока мама и окружающие отвлеклись на лисенка, разбойники зыркали по сторонам, осмативая забор. Алпрагатилла уже заметил пару подгнивших досок, которые наверняка поддались бы, если их попробовать выломать и собирался сыграть отход, чтобы вернуться ночью. Но тут рядом нарисовались пара крепких лисовинов в шлемах и с алебардами.

— Па-апрашу документики!- громко возопил один из них.

Другой стоял молча, но, судя по мрачному взгляду и покачиванию алебарды, не задумался бы пустить оружие в ход.

Разбойники тревожно переглянулись. Их четверо, но стражники были вооружены и выглядели бойцами опытными. К тому же громкий голос стражника привлек окружающих и лисы заинтересованно пялились пришлую четверку, ожидая чем кончится дело. И, по обыкновению местных жителей, если бы все пошло не в пользу стражников, то одни поспешили бы стражникам на помощь, а другие поторопились сообщить куда следует. И помощь не замедлила бы прийти. «Попали!»- подумал атаман. Надо было убегать, причем как можно скорее. Причем сразу в другую страну.

— Пожалуйста, благородные господа,- льстиво проговорил Альпаргатилла и протянул удостоверение. Удостоверение было украдено у зазевавшегося дворянина вместе с его кошельком.

— Барон Фукс?- произнес охранник изменившимся голосом.

Только тут Альпаргатилла вспомнил, что для жителей Королевства Огня титулы — не пустой звук, к титулам здесь относились с большим почтением. Вспомни он это раньше, возможно и вел бы себя иначе и имел шансы выкрутиться из ситуации. Теперь же стражник справился с секундной робостью, вызванной присутствием титулованной особы. Да и скорее всего понял, что никакая это не особа. Уж больно подозрительно стал смотреть.

— Написано, что лапы тонкие… Это чье удостоверение? И где удостоверение остальных?

Альпаргатилла чуть заметно кивнул, подавая знак своим. Разбойники полезли в сумки, якобы за удостоверениями. Алпаргатилла, предолжая льстиво улыбаться, вдруг толкнул ближнего к нему стражника, на стражника с алебардой и разбойники метнулись прочь. Они мчались к лесу.

— Эй, стой!- завопил страж порядка. Отшвырнув липовое удостоверение он ринулся следом за разбойниками, на ходу вытаскивая меч. Напарник затопал следом.

Кто знает, догнали бы стражники разбойников или нет, но Алпаргатилле с компанией в очередной раз повезло. Хозяин воздушных шаров отвлекся на происходящее и лисенок, который кружился неподалеку от воздушных шариков, воспользовался моментом. Он подкрался совсем близко и ткнул своей заостренной палкой в ближайший шарик.

— Бах!- взорвался шарик. Лисята завизжали.

Стражники, вообразившие, что на них кто-то нападает со спины стремительно развернулись и стали в оборонительные стойки… Но увидели только лисенка, застывшего с прутом в лапах и радостно глядящего на всеобщий переполох.

Между тем, разбойники, решившие, что по ним кто-то стреляет, припустили еще сильнее. И пока стражники сообразили, что никто им не угрожает и снова бросились в погоню, разбойники уже проделали половину пути от ближайшего леса. Доспехи и оружие стесняли движения стражников, впрочем, разбойникам мешали бежать мешки с провизией, которые они, помня о голодных временах ни за что согласились бы бросить. Это уравнивало скорость, но полученная фора позволила разбойникам затеряться в лесу к тому времени, как стражники лостигли ближайших деревьев. Их счастье, что они были уже недалеко от границы с Республикой Воды, и, прежде чем поднятые по тревоге отряды стражи Королевства Огня пустились прочесывать лес, Алпаргатилла с компанией успели пробраться на территорию республики.

* * *
— Ты нашла свою лису?- оторопел Паша.- Где?

— Вот!- Санька указала в сторону жирной лисищи, которую Паша с Санькой едва вдвоем смогли бы обхватить. Впрочем, вряд ли Паше вообще захотелось бы ее хватать. Лисища закрывала мощным торсом от окружающих бочку с рыбой, стараясь, чтобы никто не видел, шуровала в бочке лапой и украдкой лопала рыбину за рыбиной.

— Это?!- обалдел Паша.- Эта жирн…, то есть, толстая лиса? Ты уверена?

— Почему толстая? Вполне нормальная,- пожала плечами Санька.- Тебе, во всяком случае, нравилась.

— Мне? Да ты что?!

— А что ж ты с нее на соревнованиях глаз не сводил.

— Ты обалдела, что ли? Да ее и на соревнованиях не было!

— Сам ты обалдел. Что-то я не слышала, чтобы ты за эти дни хоть раз сказал, что она толстая!

— За эти… что? За эти дни? Ты вообще о чем говоришь?

— О ней,- сказала Санька и указала на Элисон. Элисон, стоявшая рядом толстой лисищей, на ее фоне просто терялась.- О твоей лисичке говорю. Точнее о моей… Так ты правда думаешь, что она толстая?

— Да нет.

— Ну ты же сам сказал…

— Я перепутал! Вон с той здоровой лисищей.

— Ну ты даешь,- развеселилась Санька.- Ничего себе ты мне лису подобрал. Ну не-ет, я — это Элисон и у меня кончики ушей черные, лапы тонкие, хвост прямой и глаза серые.

— И как ты узнала насчет ушей и прочего?- ехидно сказал Паша.- В зеркало посмотрела? Может, уши потому черные, что не мыла давно?

— Дурак!- сказала Санька и надулась.

Паша видел Саньку насквозь. Увидела, что Паше Элисон нравится. И решила, что Элисон будет ее лисой. Вот и вся премудрость. Как по другому объяснить, что она удумала себе про уши, глаза и лапы. Догадалась? Не смешите мои тапки!

Впрочем, чем Паша больше раздумывал над словами Саньки, тем больше смысла в них видел. Не то, чтобы он верил в сказанное Санькой, но напрочь возможность такую не исключал. Нужно было узнать у Саньки, чего это она так решила. Может и правда в этом что-то есть.

Между тем кораблик отошел от пристани. Надутая Санька опять куда-то скрылась, и Паша пошел ее искать. Искать пришлось долго — Санька как сквозь землю провалилась. Наконец, Паша нашел за бухтой каната у борта, беседующей с Грегором.

— Проше прощения,- обратился он к Грегору.- Можно с тобой поговорить?- поинтересовался он у Саньки.

— Ну, давай,- сказала та, все еще дуясь.

— Может, отойдем?

— Да чего отходить?- Санька это не из вредности сказала, видно, просто не понимала, зачем это нужно. А Паша сам не мог объяснить зачем нужно, но дела и всякие разговоры он предпочитал вести один на один.

К счастью, деликатный Грегор поднялся и, сославшись на дела, оставил длетей одних.

— Ты чего решила, что она — твоя лиса?- поинтересовался Паша.

— А я ведь на тебя обижаюсь!- объявила Санька.

— Ну прости,- сказал Паша.- не хотел тебя обидеть.

— Ага, а знаешь как обидно, когда ты всякую гадость говоришь!

Паша постоял с понурым видом, он по опыту знал, что Санька долго сердиться не может. Так и вышло.

* * *

— Ну хорошо,- сказал Паша,- если бы ты действительно нашла лису, разве ты не перенеслась бы тут же домой, а?

— Сама не знаю,- вздохнув согласилась Санька.

— Вот видишь,- сказал Паша. Он вроде бы радовался, что оказался прав, а с другой строны переживал из-за этого. Ведь если бы Санька нашла свою лису, это означало бы, что найти ее на самом дела — ВОЗМОЖНО! Паша же в этом до сих пор уверен не был. Иногда ему казалось, что свою лису найти — раз плюнуть, но чаще, что это невозможно вообще.

— Ладно,- сказал Паша. — Расскажи мне, чего ты так решила. Насчет лисы.

— Понимаешь, не знаю, получится ли у меня рассказать,- призадумалась Санька.

— Ага, я дурачок такой — не пойму,- фыркнул Паша.

— Тут другое,- спокойно сказала Санька.- В общем, я давно уже замечала всякие вещи, где мы с ней похожи. Например, помнишь, как с едой было? Ты еще злился тогда. Она уселась есть в неподходящем месте, и я вдруг почувствовала, что если не поем сейчас — упаду.

— Не понимаю,- сказал Паша.- Что, потерпеть немножко нельзя?

— Нет нельзя. Говорю же тебе — не поем — сознание потеряю.

— Ерунда, не бывает такого!- твердо заявил Паша.- Чтобы не поесть и в обморок.

— Вот именно. У тебя не бывает, а у нее бывает. И у меня бывает, именно поэтому она моя лиса, а не твоя. Понимаешь?

— Бр-р!- Паша потряс головой.- А ну-ка еще раз?

— Погоди, дальше будет больше. Помнишь, мы по площади бегали? Смотрели обе, как помост разбирают. И когда бегали смотрели, как здоровенные лисицы таскают детали этого помоста. Я тогда ей говорю, что интересно смотреть, как такие лисы сильные так легко все таскают. И она говорит, что теми же мыслями о том же думает!

— Да ладно тебе,- махнул рукой Паша.- Совпадение. Думаешь, я никогда не думаю и не замечаю какие лисы или люди сильные.

— И ты при этом что, радуешься?

— Да что я, дурачок, чтобы от этого радоваться? Если сильный и незнакомый часто смотришь опасный или нет.

— А я радуюсь.

— С чего бы?

— А просто так! И Элисон тоже радуется.

Паша хотел было покрутить пальцем у виска, но сдержался.

— А сейчас иду по палубе смотрю, из трюма вылезли две крысы. Смотрю, бегают друг за дружкой, играют, потом мордочки стали друг другу облизывать, вроде как целуются. Вот ты бы о чем подумал?

— Я бы подумал, если опасные — чем бы стукнуть, если вдруг кинутся. А не опасные, ну, даже не знал бы что делать, наверное. Ну а ты о чем думала?

— Ну там, отношения у них какие-то. Они вроде как друг друга любят. Интересно как там у них все. И Элисон мне про похожее говорила.

— Про крыс что ли?

— Нет, не про крыс, про воробьев, но тоже ей было интересно.

— А что интересного-то?

— Ну, не знаю. Может, пригодится когда. Больше про отношения узнаешь…

— Что пригодится? У кого отношения узнаешь, у крыс?

— Ну не знаю я!- смутилась Санька.- Чего пристал?!

— И поэтому ты решила, что Элисон — твоя лиса?

— Не только поэтому. Но в общем — да.

— Большего бреда я не слышал,- заключил Паша.- Почему отсюда следует, что она — твоя. Что за странные доказательства.

— А какие тебе доказательства нужны? Ты думал, твоя лиса с плакатом будет бегать — «Любимый Паша, я — твоя навеки».

Пришел Пашин черед смутиться. Потому что он хорошо знал какие доказательства неправильные и, а вот какие правильные — и представления не имел.

— Но все-таки ты домой не перенеслась,- только и сказал он.

— Да не перенеслась,- повторила Санька.- Может только если мы оба лис найдем, тогда мы и перенесемся?

Паша промолчал. Где он найдет свою лису, он не знал.

Между тем, кораблик вплыл в какое-то озеро, его начало подбрасывать на волнах и Паше быстро стало не до разговора. Он занял свой пост у борта и переиодически перегибался через него, а в оставшееся время сидел обессилено привалившись к борту. Так прошла вся ночь. Санька приходила к нему и клала руку на лоб от этого Паше становилось легче. Впрочем, он быстро отсылал Саньку спать, а сам оставалася бороться с морской болезнью один на один.

С первыми лучами Солнца кораблик направился к берегу, к портовому городу Даллису. Здесь стражники тоже имелись, но удостоверения лисности никто ни у кого не требовал, огранивались внешним осмотром. Лисища, которую Паша вначале принял за лису Саньки показалась подозрительной. Поэтому ей заступили дорогу, потребовали удостоверение лисности, а также учинили досмотр мешка, который оказался забит рыбой, но в конце концов с миром отпустили. Ребята, Грегор и Элиссон прошли на берег беспрепятственно. Едва Паша убрался с тропинки, тут же рухнул в траву. К счастью ему никто в этом не препятствовал.

Пока Паша отлеживался, остальные развели костер, нагрели воды в котелке и устроили чаепитие. Затем уже все вместе направились по тропинке вдоль озера. Перемещаться решили пешком — до Лис-Анджелеса идти было пару дней и Элисон с Грегором решили показать республику во всей красе. Паша был за, ходить он любил, Санька тоже согласилась, когда Паша пообещал, что если она вдруг устанет, они найдут какой-нибудь другой способ добраться до города.

Какой способ, он не знал, рассчитывал на месте сориентироваться.

Между тем, Сытий, который больше суток дрых и пропустил так много волнующих событий начал подавать признаки жизни. Как объяснили Паше с Санькой их спутники, неподалеку находятся Голодуйские холмы — те самые места, где живут псы из семейства Голодуйко-Подноси. Элисон недаром оказывалась на всех конкурсах — знания у нее были просто энцеклопедические и теперь она вовсю блистала этими знаниями перед Санькой и Пашей.

— Там у них целые поселения. У них псов-мальчиков рождается намного меньше, чем девочек. И у них там один пес на большую стаю. И много сытиИх.

— Каких еще сытиих?- поинтересовалась Санька — Паше было еще не слишком интересно, хотя свежий воздух и твердая почва уже немного привели его в чувство.

— Ну песих этих зовут сытиихами. Исторически сложилось,- важно объяснила Элисон.- Сначала их звали голодуйские песихи, но слово «сытиихи» было короче, вот и прижилось. Кстати, у них только псы умеют говорить. А сытиихам это нравится — они млеют перед интеллектом. Ну вот, а про Голодуйские холмы,… Там раньше у реки было другое русло и она песка наноси…

— Подноси,- отозвался Сытий, вылезший из рюкзака и взобравшийся Паше на плечо.

— Может и правда поднести?- предложил Грегор.

Тропинка свернула от реки в степь тут в удобной низинке и решили позавтракать. Даже Паша, который, как ему казалось, никогда не захочет есть приобщился к завтраку. Что уж говорить о других. И особенно о Сытие, чьи крики «Подноси!» далеко разносились по степи и пугали редких прохожих.

Впрочем, прохожих было немного. Мимо прокатили два дилижанса, телега, несколько путников прошло пешком в ту и другую сторону. И вскоре путешественники заметили белый парус у реки — кораблик отплывал от пристани. Вскоре после этого движение на дороге вообще прекратилось — видимо до следующего корабля. Отдохнув и позавтракав, путешественники стали собираться и вскоре отправились в дорогу.

* * *
Сытий вел себя все беспокойнее и беспокойнее. Вертелся у Паши на плече, залезал ему на голову, поднимался на лапы и, балансируя озирал окрестности, пока Паша его оттуда не сгонял.

— Чует родные места,- прокомментировала Элисон.

— Эх!,- мечтательно вздохнул Грегор, который тоже смотрел по сторонам.- Старина. Старые добрые времена! Лет двадцать назад мы с классом тут ходили, до сих пор помню и песню походную пели:

— Вот в кадре лиса
И на экране у нее колбаса,
Которую лиса несет в холодильник.
Вот в кадре лиса
И музыка звучит из контрабасА
А у лисы такой довольный рубильник.

— «Рубильник»- это про морду,- пояснил Грегор, хотя, наверное, все присутствующие поняли.

— Так у вас есть холодильники и кино?- удивился Паша.- То есть, электричество есть?

— Ага,- сказала Элисон.- Как раз в годы папиной молодости и открыли. Впрочем, тогда еще кино показывали, крутя ручку на киноаппарате. Но песни это несовременные. Современные такие…- Элисон запела.

— В этот дом никто не ходит
Кроме маленькой лисы
И лиса по дому бродит с толстой палкой колбасы
С то-олстой палкой колбасы.

— Что-то у вас все песни про колбасу,- заметил Паша.

— Это песни одного поэта. Наверное ему колбаса нравится, вот он и помещает ее в каждую песню.

Солнце поднималось все выше. По обе стороны тропинки сначала тянулись заросли крапивы, затем их сменила полынь и пижма и еще какие-то травы, которые Паша не знал.

Неожиданно трава зашевелилась и оттуда выбрался… Точнее, выбралась маленькая рыженькая собачка, похожая на сидящего на пашином плече Сытия.

— Ах!- радостно воскликнула собачка и ринулась назад в траву.

Сытий, и так беспокойно елозивший у Паши на плече, подпрыгнул и затанцевал.

— Тише, Сытий, или ссажу!- прикринул на него Паша.- Это что? Сытииха была?

— Она самая,- подтвердил Грегор.- Я слыхал, что у них там сейчас на всю стаю всего один пес. И зовут его пес Куштий. Говорят, очень умный.

— Умный?

— Ну да. Почти все псы из семейства Голодуйко-Подноси знают только слово. А он — два.

— Ганьба!- презрительно заявил Сытий, который, как все помнили, знал сразу четыре слова.

— А чего она так обрадовалась?- поинтересовался Паша.

— Так два пса лучше, чем один,- объяснил Грегор.

Подумав, Паша с ним с огласился.

Между тем дорога вильнула и за поворотом друзья увидели троих сытиих, выглядывающих из травы. Паша не мог их разглядеть толком, но ему показалось, что среди Сытиих есть и та, которая им уже встречалась.

— Ах!- воскликнули сытиихи, увидев Сытия, и рванули назад в траву.

Сытий опять заскакал у Паши на плече, больно царапая его когтями.

— Так, хватит с меня!- и Паша попытался ссадить Сытия на землю, но пес ловко увернулся и перебрался на рюкзак. Подождав, пока Паша остынет, опять перелез ему на плечо.

— Гы-гы!- засмеялась Элисон.- Его теперь не спихнуть. У этих псов чем выше, тем больше сытиихам нравится. Конечно, он не хочет по земле идти, а хочет быть выше всех.

И тут из зарослей выскочили, наверное, три десятка сытиих. Радостно пища, они принялись скакать возле путешественников, убегая в заросли, опять возвращаясь, всячески призывая друзей идти следом.

— Куда это они?- поинтересовался Паша.

— Похоже, приглашают за собой к этому, как его, КУштию,- предположила Санька.

— КуштиЮ,- поправила Элисон.- Конечно, приглашают. Ваш пес-то теперь на чужой территории, и местный хозяин приглашает его померяться силой.

— Чем-чем померяться?- спросил Паша.- Они что будут сражаться?

— Конечно,- кивнула Элисон.- До полной победы одного из них.

Глава 24. Битва титанов

Неподалеку от дороги находилась большая мусорная куча. Даже не мусорная, а, скорее, хламная — из хлама она состяла — из разных веточек, тряпочек, бумажечек, которые стая сволокла из разных места. Все это было пересыпано землей, так что получился холмик по пояс Паше с плоской вершиной, где могло поместиться с полдесятка сытиих. Или сытиев. Сейчас на холмике находился один пес. Шкурка его была такая же коричневая, как у Сытия, только спину вдоль прочерчивала черная полоска. Пес царственно восседал на куче и взирал, как ребята подходят поближе. Паша сразу понял, что это и есть пресловутый Куштий — глава местной стаи. Вокруг холмика уже сидело несколько сытиих, а отправившиеся за друзьями, теперь прибегали и тоже устраивались возле холмика.

Рядом с Куштием лежала яичная скорлупа, похоже, он только что подкреплялся. Пока ребята подходили ближе, Куштий как-то хитро покривил морду, видимо, подавая знак и тут же пара сытиих вскараблась на холм, одна сытииха собрала и уволокла скорлупу, а другая принялась делать Куштию массаж.

Паша все думал что тут будет за сражение. Ни Сытий, ни Куштий не производили впечатление бойцов, но Паша помнил, как Сытий сражался за еду, которую у него утащил волк, раз в двадцать больше Сытия. Паша как-то раз видел, как дрались две здоровенные псины и надеялся, что тут ничего подобного не произойдет.

Меж тем, Сытий прекратил суетиться на плече у Паши, уселся и сидел теперь будто изваяние, по позе являя собой копию Куштия. Наверное, у псов все сражения должны было начинаться с такой позы.

Друзья остановились.

Массажируемый Куштий сидел, молча взирая на них. Тишина затянулась.

— Здрасте!- сказал Паша, чтобы что-то сказать.

Куштий соизволил на него покоситься, затем протянул лапу и глядя на Сытия стукнул ей по земле рядом с собой.

Сытий неторопливо поднялся на задние лапы и вдруг рявкнул Паше в ухо:

— Подноси!

— Ах!- восторженно воскликнули сытиихи, а Паша от вопля дернулся и чуть не свалился прямо не них.

— Вот противная морда!- воскликнул Паша.- Лопать что ли хочет?

— Не-а. Он хочет, чтобы ты его поднес на холмик к Куштию,- объяснила Элисон.- А то придется ему спускаться на землю и оказываться ниже Куштия. Да еще на холм взбираться. Они же тут меряются кто круче, вот он и хочет, чтобы его на место доставили.

— Подноси, подноси,- заворчал Сытий.

— Ну, давай, морда,- сказал Паша, снимая пса с плеча и перенося его на холмик недалеко от массажируемого Куштия.- Ни пуха тебе ни пера. Если он тебя кусать начнет, я тебя спасу.

Сытий неодобительно покосился на Пашу, мол, в спасениях не нуждаемся, но ничего не сказал, а просто уселся на земле и уставился на Куштия.

Тот тоже на него пялился. Псы долго сидели и играли в гляделки, наконец, Сытий прервал затянувшееся молчание и раздельно объявил:

— Под-но-си!

— Ах!- восхищенно воскликнули сытиихи. Похоже, они впадали в экстаз каждый раз, когда кто-то из псов что-либо произносил. Куштий снисходительно оглядел сытиих, дождался тишины и снова уставился на Сытия.

Псы еще посидели, пялясь друг на друга, и Паша уже стал терять терпение, когда, наконец, Куштий открыл рот и небрежно заявил:

— Подноси!

— Ах!- опять завопили сытиихи. Сытииха-массажистка потеряв сознание от счастья скатилась с холмика. Теперь уже Сытий снисходительно оглядел зрителей и опять повернулся к Куштию.

— Что за ерунда тут происходит?- вполголоса поинтересовался Паша.

— Это такой поединок,- сообщила Элисон.- Соревнуются кто больше слов знает. Ну, «подноси»-то и «голодую» многие псы знают, а вот дальше… Если окажется, что вожак стаи знает столько же, сколько пришелец, он так вожаком и останется. А иначе…

Оба пса неодобрительно косились на шепчущихся Пашу и Элисон. Санька тоже косилась неодобрительно. Ей не нравилось, что Паша разговаривает с Элисон, а та себе умничает. Хоть и лиса, а все равно девчонка. Воображала! И тут Санька вдруг вспомнила, что Элисон это ее лиса и слегка опешила от этого понимания. Это что же, получается, она, Санька, сама такая? Так со стороны выглядит? Да не может такого быть! Это было как будто посмотреть на себя в зеркало в не самый подходящий момент… Например, когда после игры в футбол от удара мячом был синячище на пол лица.

— Го-ло-ду-ю!- раздельно произнес Сытий.

— Ах,- опять обрадовались сытиихи.

Но в этот раз Куштий не дал им порадоваться и сразу же, чтобы лишить претендента уверенности, немедленно изрек в ответ:

— Голодую!

— Ах!- раздалось от сытиих. Массажистка, едва приведенная товарками в чувство, от передозировки восторга снова хлопнулась в обморок и пара соседок принялись ее снова трясти, чтобы она ничего не пропустила.

Сытий выглядел совершенно спокойно. Паша заметил, как морда у Куштия, как не старался тот продемонстрировать невозмутимость, стала слегка удивленной — наверняка вожак стаи рассчитывал, что Сытий, как и прочие псы знал всего одно-два слова и теперь должен был понять, что его песенка спета.

— Ганьба!- торжественно провозгласил Сытий.

— О-о!- взвыли Сытиихи в восхищении. Такого слова они еще никогда не слышали.

— Гань-ба!- повторил Сытий, чтобы послушать восторженные крики еще раз и показать сопернику, что у того нет ни единого шанса.

Куштия слегка перекосило — он этого слова не знал, но присутствия духа вожак не потерял. Дождавшись, пока крики стихнут и выдержав паузу, чтобы заставить уже Сытия гадать что же он такое приготовил Куштий выдал:

— Годування!

— А-а-а!- сытиихи повскакивали с мест и начали в радости скакать возле холма, на котором происходила битва титанов.

— Что это за слово такое?- прокричал Паша, стараясь перекричать общий шум и гам.

— На древнем языке значит «кормление»,- объявил Грегор.

— Или «питание»,- добавила Элисон.

— А-а,- разочарованно протянул Паша.- Впрочем, что еще этих псов можно ожидать…

— Годування,- между тем повторил Куштий, приподымаясь и наклоняясь к Сытию, чтобы окончательно добить соперника.- Го-ду-ван-ня!

Сытий слегка спал с лица, точнее, с мордочки. Конечно, его слово было намного короче и потому против «годування» ну никак не котировалось.

Куштий довольно выпрямился и воздев лапы к небу возгласил, торжествую победу:

— Годування!

Сытиихи впали в настоящее бешенство. Они носились взад-вперед возле холмика, вопя: «Ах!» «Ох!» «А-а-а!» и «О-о-о!». Но едва в воплях появилось небольшое затишье, встал уже Сытий и, перекрывая шум, рявкнул:

— Кейк!

Шум стих, как по мановению волшебной палочки.

— Кейк!- повторил Сытий, решительно глядя на Куштия.

— У-у -у!- взвыли Сытиихи в восторге и уже четверо из них свалилось в обморок от радости.

— Ганьба!- еще раз повторил Сытий, наступая на Куштия.- Кейк!

Куштий понял, что встретил достойного противника. От неожиданности он даже отступил на шаг. Но тут же остановился и по слогам провопил, перекрывая шум:

— Го-ду-ван-ня!

У сытиих отнялся дар речи они стояли, переводя взгляд с одного пса на другого.

— Ганьба! Кейк!

— Годування!

Ситуация сложилась патовая. Не было победителя, но не оказалось и проигравшего. За Сытия было то, что он знал сразу 4 слова. Такого не знал никто в истории благородного рода Голодуйко-Подноси. Но слово Куштия было гораздо сложнее — в нем имелось сразу 4 слога — больше, чем слогов в обоих словах Сытия.

— Ганьба! Кейк!

— Годування!

Псы стояли друг напротив друга и каждый вопил свое. Сытиихи переводили взгляд с одного на другого, не в силах сделать выбор. А это было важно, потому что, как шепнула Паше Элисон, по закону рода Голодуйко-Подноси в спорных ситуациях, как сейчас, выбор оставался за сытиихами.

— Ганьба! Кейк!

— Годування!

Но постепенно, сытиихи стали определяться. Сначала одна из них подпискнула, когда Куштий произнес свое «Годування!», потом еще одна, потом еще несколько. Возможно, сыграло свою роль то, что Куштий был вожаком стаи и при равных условиях по правилам славного рода Голодуйко-Подноси победителем признавался действующий вожак.

Куштий, расслышав ширящуюся поддержку, удвоил усилия и вопил все громче и громче, набирая все новых и новых сторонниц.

Паша понял, что песенка Сытия спета. Пес еще продолжал борьбу, крича о ганьбе с кейком и большинство сытиих еще внимательно его слушали, но с каждой секундой таких становилось все меньше. Наверное Сытий тоже понял, что шансов не осталось, поэтому вдруг отступил на шаг. Куштий, торжествуя, уже готов был ринуться вперед. Но Сытий затрясся и заколотив лапой по земле заорал нечто совсем уже непонятное:

— Гня! Дня!

Куштий опешил и застыл с поднятой лапой, сытиихи онемели. А Сытий продолжал орать:

— Двня! Давня! Дувня!

Куштий так и шлепнулся на землю. Слова были бессмысленные, все это понимали, но пес Куштий не мог говорить такое количество даже бессмысленных слов.

— Годня!- голосил Сытий.- Годивня! Году,- Сытий поперхнулся, но все же закончил,-…вання.

Тишина стояла такая, что было бы слышно муху, если бы она пролетела. Но мухи, жуки, пчелы и кузнечки, притихли, видимо, опасаясь помешать битве интеллектов.

— Годування…- несмело произнес Сытий.- Годування!- произнес он уже громче.

— Годування!- заревел он, подпрыгивая к сидящему Куштию.- Годування подноси!

Услышав от своего противника фразу (а нужно ли говорить, что в истории благородного рода Голодуйко-Подноси никто и никогда фразу построить не мог) пес Куштий потерял сознание и без чувств завалился на бок. В тот же миг толпа сытиих заорала, запищала и заверещала так, что Паша оглох. Сытиихи, толкаясь, взлетели на холм и, подхватив своего нового героического вожака на лапы, в мгновение ока скрылись с ним в высокой траве. Поляна опустела, лишь на холмике лежал потерявший сознание Куштий.

— Ну вот…- начал было Грегор.

Тут в траве опять зашуршало, и оттуда выскочил десяток сытиих. Они сноровисто взобрались на холмик, подхватили бесчувственного Куштия и поволокли его в траву.

Теперь уже на поляне никого не осталось.

— …вот битва титанов и закончилась,- договорил Грегор.

Оставляйте Ваши комментарии, замечания, предложения.